Некоторые словари же намеренно измышляли и распространяли выдумки ради того, чтобы защитить свое содержимое, и тем самым преступное деяние введения в корпус словаря фиктивной статьи позволяло статье этой стать противопреступным инструментом. Рассматривайте это так, сказал Дейвид: если (если!) бы вам довелось составлять словарь, очень легко было б умыкнуть чужую работу и выдать ее за свою, поскольку слова это слова это слова и т. д. и т. п. Но если они сочинили слово и вставили его в корпус, а оно всплыло на страницах у вас, они поймут, откуда вы списали свое содержимое.
Такова же стратегия и у картографов, чтобы оберечь свои карты: просто плюхните несуществующую «улицу Капканью» среди дорог и объездов, дабы при наложении на другие публикации определить, срисованы эти карты с ваших или нет.
Пока Дейвид распространялся, я позволила коту Титю свернуться у меня на коленях. Дейвид же объяснил, что
Мне понравилось, как описана эта Лиллиан Вирджиния. Какая жалость, что ее не существовало.
– Значит, и у
– В некотором роде, – ответил Дейвид.
– Одно? – поинтересовалась я. – Одно-два? И что это за слова?
– В том-то все и дело, – сказал Дейвид.
И протянул мне распечатку. Заметив движение над столом, Тить тут же встрепенулся и навострил уши у меня под рукой. Бумажный листок был влажноват по краям от кофе.
То была отсканированная страница словаря «Суонзби». Скверного качества, с призраком Дейвидовых кончиков пальцев, видимым на полях. В середине столбца обведено единственное слово и его определение.
Хорошее слово, подумала я. Могу себе представить, как его применять.
Я поднесла страницу поближе к лицу, словно бы вынюхивая подделку.
– Это и есть одно из тех ложных слов? Этот маунтвизель?
– Я сверился со столькими другими словарями, сколько сумел выдержать: ни в
– Ну то есть, – сказала я, пробуя слово у себя на языке, – всего одно маленькое слово.
– Я зарылся в архивы, – перебил меня Дейвид. Обычно этого он не делал. Показал мне выцветшую каталожную карточку со своего стола. – Нашел первоначальную «записку», хранившуюся у нас. Каждое слово выписывалось на свою карточку вместе с определением. Вот посмотрите сами: не приводятся никакие примеры употребления, нет этимологии – это просто написано на карточке совершенно нестандартным манером. Бог знает, как оно миновало редактуру и вошло в корпус, но это чертово словцо умудрилось пробраться во все напечатанные экземпляры словаря.
– Если таков один из этих маунтвизелей, – сказала я, беря в руки карточку, – и если я верно вас поняла, наверняка же сохранилась и запись того, как оно вошло в корпус словаря? Иначе фокус не удался. Как ловушка авторского права оно не действует. Чтобы поймать кого-то, нужно знать, что вы поставили капкан.
Дейвид кивнул.
– Вот на это я и надеюсь из последних сил – что где-то у нас в хранилище лежит список, из которого мы можем такие слова почерпнуть, отметить и выполоть прежде, чем я все оцифрую.
–
Дейвид обмяк за столом.
– Боюсь, что так. – Он уныло крутнул пальцами. – Перелистните. В начале недели я задал себе урок – проверить, не всплывет ли где еще одно такое: наобум открыл архивы и через три часа сличения почерка на каталожных карточках нашел его.
Я перевернула лист. Там был еще один скан, еще одно обведенное слово и его определение. Может, дело в моем воображении, но мне показалось, что обведено оно слегка неистовее.