Читаем Слово древней Руси полностью

Посадил Владимир окаянного Святополка на княжение в Пинске, а Ярослава — в Новгороде, а Бориса — в Ростове, а Глеба — в Муроме. Но не стану много о том говорить, чтобы во многословии не забыть о главном, но, о ком начал, поведаем вот что. Протекло много времени, и, когда минуло 28 лет после святого крещения, подошли к концу дни Владимира — впал он в недуг тяжкий. В это же время пришел из Ростова Борис, а печенеги вновь двинулись ратью на Русь[136], и в великой скорби был Владимир, так как не мог он выступить против них, и это сильно печалило его. Призвал тогда он к себе Бориса, нареченного в святом крещении Романом[137], блаженного и скоропослушливого, и, дав ему под начало много воинов, послал его против безбожных печенегов. Борис же с радостью пошел, говоря: «Готов я пред очами твоими свершить, что велит воля сердца твоего». О таких Приточник говорил[138]: «Был сын отцу послушный и любимый матерью своею».

Когда Борис, выступив в поход и не обретя врагов своих, возвращался вспять, прибыл к нему вестник и поведал ему о смерти отца. Рассказал он, как преставился отец его Василий (этим именем наречен был Владимир в святом крещении) и как Святополк, утаив смерть отца своего, ночью разобрал помост в Берестове и, завернув тело в ковер, спустил его на веревках на землю, отвез на санях[139] и поставил в церкви святой Богородицы. И как услышал это святой Борис, стал телом слабеть и все лицо его исполнилось слез, обливаясь слезами, не в силах был говорить. Лишь в сердце своем так размышлял: «Увы мне, свет очей моих, сияние и заря лица моего, узда юности моей, наставник неопытности моей! Увы мне, отец и господин мой! К кому прибегну, к кому обращу взор свой? Где еще найду такую мудрость и как обойдусь без наставлений разума твоего? Увы мне, увы мне! Как же ты зашло, солнце мое, а меня не было там! Был бы я там, то сам бы своими руками честное тело твое убрал и могиле предал. Но не нес я доблестное тело твое, не сподобился целовать прекрасные твои седины. О блаженный, помяни меня в месте упокоения твоего! Сердце мое горит, душа мой разум смущает и не ведаю, к кому обратиться, к кому эту горькую печаль простереть? Брату, которого я почитал как отца? Но тот, чувствую я, о мирской суете печется и убийство мое замышляет. Если он кровь мою прольет и на убийство мое решится, буду мучеником перед Господом моим. Не воспротивлюсь я, ибо написано: „Бог гордым противится, а смиренным дает благодать“[140]. И в послании апостола сказано: „Кто говорит: „Я люблю Бога“, а брата своего ненавидит, тот лжец“[141]. И еще: „В любви нет страха, совершенная любовь изгоняет страх“[142]. Поэтому, что я изреку, что сотворю? Вот пойду к брату моему и скажу: „Будь мне отцом — ведь ты брат мой старший. Что повелишь мне, господин мой?“»

И, помышляя так в уме своем, пошел к брату своему и говорил в сердце своем: «Увижу ли я хотя бы братца моего младшего Глеба, как Иосиф Вениамина?»[143] И решил в сердце своем: «Да будет воля твоя, Господи!» Помышлял же в уме своем: «Если пойду в дом отца своего, то многие люди станут уговаривать меня прогнать брата, как поступал, ради славы и княжения в мире этом, отец мой до святого крещения. А ведь все это преходяще и слабее паутины. Куда я приду по отшествии своем из мира этого? Где окажусь тогда? Какой мне будет ответ? Где скрою множество грехов своих? Что приобрели братья отца моего или отец мой? Где их жизнь и слава мира сего, и багряницы[144], и пиры, серебро и золото, вина и меды, яства обильные, и резвые кони, и хоромы изукрашенные и великие, и богатства многие, и дани и почести бесчисленные, и похвальба боярами своими? Всего этого будто и не было: все с ними исчезло, и ни от чего нет подспорья — ни от богатства, ни от множества рабов, ни от славы мира сего. Так и Соломон, все испытав, все видев, всем овладев и все собрав, говорил обо всем: „Суета сует — все суета! Спасение только в добрых делах, в истинной вере и в нелицемерной любви“»[145].

Идя же путем своим, думал Борис о красоте и молодости своей и весь обливался слезами. И хотел сдержаться, но не мог. И все видевшие его тоже оплакивали его доброродное тело и честный разум его юности. И каждый в душе своей стенал от горести сердечной, и все были охвачены печалью.

Кто же не восплачется, представив пред очами сердца своего эту пагубную смерть?

Весь облик его был уныл и сердце его святое было сокрушено, ибо был блаженный правдив и щедр, тих, кроток, смиренен, всех он жалел и всем помогал.

Перейти на страницу:

Все книги серии Библиотека славянской литературы

Похожие книги