Слово как улика. Всё, что вы скажете, будет использовано против вас

Поэтому, вопреки точке зрения судей апелляционного суда, я полагаю вопрос об авторстве заявлений существенным. Я полагаю, что на того, кто не может обработать поставленные перед ним относительно простые вопросы и неспособен заметить простейшие ошибки в письменной речи, нельзя возлагать ответственность как на соавтора письменного документа, произведенного совместно с кем-то еще. Я не приписываю злонамеренность офицерам полиции, проводившим допрос. Напротив, есть свидетельства того, что они весьма симпатизировали Джимми МакБёрту в его затруднениях и изо всех сил старались ему помочь. Однако я полагаю, что они недооценили те сложности, которые у него возникнут с опровержением идей, предложенных ему, если он был с ними не согласен, и переоценили его способность к пониманию событий и увязыванию их друг с другом. На суде МакБёрт, казалось, мог отвечать на вопросы, заданные ему обвинением, но разговор в зале суда совсем не то же самое, что разговор в полицейском участке, особенно в отношении того, как задаются вопросы и как на них следует отвечать. Если каким навыком юристы и владеют превыше всех остальных, так это выстраиванием повествования на основе обманчиво простых вопросов, начиная с основополагающих. Они предполагают абсолютное отсутствие предварительных знаний и движутся со скоростью улитки через ряд вопросов, выстраивая рассказ свидетеля по кирпичику. Они никогда не задают двух вопросов сразу, только по одному за раз, делая паузы перед тем, как перейти к следующему. Каждое замечание тщательно раскладывается на составляющие. Офицеры полиции, привыкшие вести допрос, тоже могут так поступать, но есть одно важное отличие. Офицер полиции задает открытые вопросы. Вопросы юриста устроены иначе: обычно на него можно ответить либо «да», либо «нет». Неоднозначность исключена. Ответ на вопрос любого другого типа обычно известен юристу заранее, и ответ на него – это всегда конкретный момент времени, или конкретное место, или конкретный человек, или конкретное действие. Опять же, повествование выстраивается в полном соответствии с правилом пошаговости. По этой причине я полагаю, что качество выступления МакБёрта у кафедры для свидетелей неудивительно. Вопросы были крайне ясными. Ходил ли он в клуб тем вечером? Да. Который это был клуб? «Глазго». Он шел туда с кем-то еще? Да. С кем? С дедушкой своего друга. Выпил ли он там что-нибудь? Да. Видел ли он мистера МакЧезни? Да. Приезжала ли полиция? Да. Допросили ли они всех присутствующих? Да.

Я полагаю, важным является не столько то, говорил ли Джимми МакБёрт правду. В случаях, когда индивид неспособен воспринимать сложное повествование и не может быть единственным автором этого повествования, вопрос правдивости сводится к вопросу авторства. Это так, поскольку если этот человек не является единственно и полностью ответственным за содержание заявления, то этот человек не вполне отвечает и за его истинность. То, что было записано на том допросе, вполне может быть правдой, но МакБёрт не был единственным автором этой правды. Поэтому, находясь у свидетельской трибуны, он не мог отстоять того, что было сказано в полицейском участке. Приведенные выше примеры его письменных и устных ответов демонстрируют неспособность понимать и проговаривать сложные конструкции, неспособность сосредоточиться на последовательности событий и неспособность увязывать отвлеченные понятия. Я полагаю, что представленное им заявление следовало исключить на том простом основании, что он не был единственным и, наверное, даже значимым автором этого заявления.

Судьи посчитали иначе. Сейчас Джимми МакБёрт отбывает трехлетний приговор за лжесвидетельство.

Глава 23 Торговля людьми и язык травмы

Падение железного занавеса и расширение Европейского союза означало открытие стран Восточной Европы для Запада и привело к росту свободы и мобильности миллионов людей. К сожалению, оно также привело к росту криминальной активности, берущей начало в некоторых восточноевропейских странах, особенно в сфере контрабанды наркотиков и торговли людьми. На протяжении нескольких лет я участвовал в расследовании ряда подобных дел. Ради защиты невиновных мне придется изменить имена, названия мест и другие подробности. Я также сведу все эти дела к рассказу лишь о двух женщинах, чтобы еще более снизить вероятность их идентификации.