Слово на житие прп. Петра Афонского

В точности выразить дальнейшее невозможно. Ибо когда ум удалится от всего чувственного, [217] вынырнет из водоворота смятения, который кружится вокруг чувственного, и вглядится [218] во «внутреннего человека», — тогда, узрев отвратительный грим, [219] приставший [к нему] из-за блуждания долу, спешит смыть его скорбью. А как только это безобразное покрывало сдернуто, — именно тогда, когда душа не разрываема различными низкими привязанностями, — ум вряд ли успокаивается, нет, он воистину соединяется с исихией, пребывает наедине с собой, и, насколько это вмещает, считает сам себя, вернее [себя] выше себя, — Богом, ради Которого существует. Когда же он превзойдет и собственную природу и обожится через приобщение [к Богу], тогда постоянно будет совершенствоваться в еще более прекрасном — правда, только в том случае, если ум со всех сторон оградил себя, и если ниоткуда не удается подступиться к нему изначальному виновнику зла, чтобы этот последний, проникнув [внутрь] и найдя ум выметенным, не остался в душе [человека] со своими приспешниками и не сделал ее — увы! — лагерем для лукавого своего войска: и будет, по слову Евангелия, «последнее для человека того хуже первого». [220]

§ 19

Ἀλλὰ τοῦτο μὲν ἀπείη παντός. Ὅταν δὲ ὁ νοῦς, ὡς ἤδη φθάσας ἐδήλωσεν ὁ λόγος, ἅπαν ἔνοικον πάθος ἀπελάσας, τὴν ἀπροσπάθειαν περιποίησῃ τῆ ψυχῆ, καὶ μὴ μόνον αὐτός πρὸς ἑαυτόν, ἀλλὰ καὶ τάς ἄλλας τῆς ψυχῆς δυνάμεις ὁλοκλήρως ἐπιστρέψας, ἅπαν ἐπίκτητον ἐκ μέσου ποιήσηται, τέως μὲν ὅ τί ποτε τοῦ πονηροῦ κόμματος, προϊών δὲ ἐπὶ τὸ τελεώτερον, μᾶλλον δὲ τὸ [221] τελεώτατον, καὶ τά τῆς χρηστοτέρας μερίδος, οὐχ ὅπως τὴν ὑλικήν δυάδα διαβάς, πρὸς δὲ καὶ νοητῶν καὶ τῶν οὐκ ἀφαντάστων νοημάτων ὑπεραναβάς, καὶ πάντα θεοφιλῶς ὁμοῦ καὶ φιλοθέως ἀποθέμενος, κωφός τε καὶ ἄλαλος κατά τὸ γεγραμμένον παραστῆ θεῶ, τηνικαῦτα λόγον ὕλης ἴσχει καὶ πλάττεται τὴν ἄνω πλάσιν ἐπὶ πάσης ἀδείας, ἅτε μηδενός θυροκοποῦντος τῶν παθῶν, τῆς ἐκτὸς [222] χάριτος ἐπὶ τὸ κρεῖττον μεταρρυθμιζούσης ὅλον· ὁ μέντοι τούτων εὐμοιρήσας νοῦς καὶ πρὸς τὸ συνημμένον σῶμα πολλά διαπορθμεύει τοῦ θείου κάλλους τεκμήρια, χάριτί τε θείᾳ καὶ σαρκός παχύτητι μεσιτεύων καὶ δύναμιν τῶν ἀδυνάτων ἐντιθείς.

Но пусть такого не случается вовсе! Ибо когда ум, 19 как показало предыдущее слово, изгонит всякую живущую в нем страсть, стяжает для души бесстрастие, полностью возвратив к себе не только сам себя, но и все прочие душевные силы, — он извергает все извне приобретенное им [223] из своей сердцевины. И вот тогда ум устремляет все, что было в нем дурного, [224] к тому, что более совершенно, а вернее, к тому, что совершеннее всего и причастно лучшему уделу, дабы не только превзойти материальную двоицу, [225] но и подняться к умозрительным и совершенно отрешенным от [всякого] представления мыслям. Богоугодно и боголюбиво совлекши все свои одеяния, он, согласно Писанию, «нем и безмолвен» [226] предстает перед Богом. В этот миг закон материи сдерживается умом, и ум в полной безопасности ваяется как вышнее создание, ибо не стучится более к уму никакая страсть, так как полученная извне благодать всего его настраивает на лучший лад. Поэтому причастный к стольким благам ум и на соединенное с ним тело переносит многие признаки божественной красоты, будучи посредником между божественной благодатью и грубостью плоти и делая возможным невозможное.

§ 20

Ἐντεῦθεν ἡ κατ’ ἀρετήν θεοειδής καὶ ἀπαράμιλλος ἕξις καὶ τὸ πρὸς κακίαν ὅλως ἀκίνητον ἢ δυσκίνητον, [227] αἵ τε θαυματοποιίαι καὶ τὸ διορᾶν τε καὶ προορᾶν καὶ περὶ τῶν πόρρω που συμβαινόντων, ὡς ὑπ’ ὀφθαλμούς διαλέγεσθαι· καὶ τὸ δή μέγιστον, ὡς οὐδέ περὶ ταῦθ’ ὁ σκοπός τείνει τῶν μακαρίων ἐκείνων, ἀλλ’ ὥσπερ εἴ τις ὁρώη πρὸς ἡλιακήν ἀκτῖνα καὶ τῶν ἐναερίων ἀτόμων αἰσθάνεται, κἂν μὴ τοῦτο τῶ προσορῶντι σκοπός, οὕτως ἐκείναις ταῖς θείαις ἀκτῖσι καθαρῶς ὁμιλοῦσιν, αἱς φύσει πρόσεστιν ἡ πάντων ἀποκάλυψις, οὐχί τῶν ὄντων μόνον ἢ καὶ γεγενημένων, ἀλλὰ καὶ τῶν ἔπειτ’ ἐσομένων, ὁδοῦ πάρεργον ὡς ἀληθῶς ἡ τούτων προσγίνεται γνῶσις. Σκοπός δὲ αὐτοῖς ἡ κατά μοναχούς ὑπερτελής τελειότης, ἡ ἀληθής ἡσυχία, μᾶλλον δὲ ὁ τῆς ἀληθοῦς ἡσυχίας, ὃν ἔφημεν, καρπός· τὸ δὲ δυστέκμαρτον καὶ δυσεκλάλητον καὶ δυσεπίτευκτον χρῆμα, κἂν ἡμᾶς τὸ τῆς ὑποθέσεως ὑπερβάλλον καὶ περὶ τῶν ὑπέρ ἡμᾶς ἐπῆρε διά βραχέων ὑποσημῆναι τανῦν.