Читаем Слово не воробей. Разбираем ошибки устной речи полностью

Я теперь скупее стал в желаньях,Жизнь моя! Иль ты приснилась мне?Словно я весенней гулкой раньюПроскакал на розовом коне.С. Есенин<p>А кто самый красивый?</p>

Те же трудности подстерегают и при образовании превосходной степени прилагательных, которые тоже бывают простыми и составными. Простые образуются с помощью суффиксов – ЕЙШ-/-АЙШ– или с теми же суффиксами плюс приставка НАИ-: красИвейший или наикрасИвейший (помним, что ударение в этих словах такое же, как и в начальной форме – красИвый), старейший или наистарейший, тончайший или наитончайший. Чтобы образовать составную превосходную степень, нам опять же потребуется прилагательное в начальной форме (красивый, старый, тонкий) и дополнительное слово «самый»/«наиболее»/«наименее»: самый красивый, самый старый, наиболее тонкий. А если всё смешать и соединить дополнительные слова с уже готовым прилагательным в превосходной степени, то в результате получится вот такая ерунда: самая красивейшая, самая старейшая, наиболее наитончайшая. Это «самая грубейшая» ошибка! Простите! Надо было написать так: «Это грубейшая ошибка». Или так: «Это самая грубая ошибка».

<p>Что такое супплетивы?</p>

Супплетивизм – очень интересное явление в языке. Вы сами догадаетесь, что это такое, если попробуете, например, образовать прошедшее время от глагола «идти». У вас готов ответ? Правильно, «шёл»! Вот мы и получили супплетив. Супплетивы – это формы одного и того же слова с разными корнями: идти – шёл, человек – люди, ребёнок – дети, два – второй. Но при чём здесь наши степени сравнения прилагательных? Дело в том, что при их образовании тоже появляются супплетивы, правда, примеров немного, всего лишь два: хороший – лучше, лучший; плохой – хуже, худший. Но эти слова особенные. Они являются исключениями, потому что их-то как раз можно перемешивать и соединять простую форму с составной, но только в превосходной степени. Получается, что обычные качественные прилагательные имеют только классические формы превосходной степени, а слова «хороший» и «плохой» ещё одну, дополнительную:

слабый – слабейший (наислабейший), самый (наиболее, наименее) слабый, но

хороший – лучший (наилучший), самый (наиболее, наименее) хороший, самый лучший,

плохой – худший (наихудший), самый (наиболее, наименее) плохой, самый худший.

Эти дополнительные варианты можно считать компенсацией за то, что от этих слов нельзя образовать прилагательное в превосходной степени с помощью суффикса – ЕЙШ– или того же суффикса и приставки НАИ-: хорошейших и плохейших в речи быть не должно, как и наихорошейших и наиплохейших.

И ещё одно замечание про лучших и худших. Употребляя эти слова, нужно обязательно указывать круг предметов или лиц, среди которых выбираются эти лучшие и худшие. Просто сказать, что кто-то лучший или худший, считается некорректным. Поэтому популярная фраза «Ты лучший!» является ошибкой, нужно обязательно уточнить: «лучший ученик в классе» или «лучший из нас».

Ну и в конце разговора про лучших и худших нельзя не вспомнить легендарную фразу Виктора Черномырдина «Лучше водки хуже нет». Здесь хоть и есть определённая некорректность, но выражение в целом получилось очень афористичным.

<p>Ты прав, а я правее</p>

В начале главы было мимолётное упоминание о том, что речь пойдёт лишь о некоторых прилагательных. Но сейчас нужно остановиться на этом вопросе чуть подробнее. Не все прилагательные могут иметь сравнительную и превосходную степень, а только качественные – так нам говорили в школе. И это ещё один школьный миф. Действительно, только качественные, то есть называющие какое-то качество, но далеко не все. Например, прилагательные «верхний», «гордый» на вид «очень качественные», но ведь нельзя сказать верхнЕе, верхнейший, гордЕе, наигордейший. Список таких слов может получиться очень длинным, поэтому подробнее остановимся только на двух прилагательных, от которых часто пытаются образовать не то, что нужно.

Перейти на страницу:

Все книги серии Русский без ошибок

Похожие книги

Агония и возрождение романтизма
Агония и возрождение романтизма

Романтизм в русской литературе, вопреки тезисам школьной программы, – явление, которое вовсе не исчерпывается художественными опытами начала XIX века. Михаил Вайскопф – израильский славист и автор исследования «Влюбленный демиург», послужившего итоговым стимулом для этой книги, – видит в романтике непреходящую основу русской культуры, ее гибельный и вместе с тем живительный метафизический опыт. Его новая книга охватывает столетний период с конца романтического золотого века в 1840-х до 1940-х годов, когда катастрофы XX века оборвали жизни и литературные судьбы последних русских романтиков в широком диапазоне от Булгакова до Мандельштама. Первая часть работы сфокусирована на анализе литературной ситуации первой половины XIX столетия, вторая посвящена творчеству Афанасия Фета, третья изучает различные модификации романтизма в предсоветские и советские годы, а четвертая предлагает по-новому посмотреть на довоенное творчество Владимира Набокова. Приложением к книге служит «Пропащая грамота» – семь небольших рассказов и стилизаций, написанных автором.

Михаил Яковлевич Вайскопф

Языкознание, иностранные языки