Сложные чувства. Разговорник новой реальности: от абьюза до токсичности

В поп-психологии и среди ее последователей распространена упрощенная версия поздней концепции Селье, разделяющая стресс на дистресс и эустресс, то есть, соответственно, «плохой» стресс и «хороший». Термины «эустресс» и «дистресс» вводят в заблуждение. Если психология воспринимает эустресс как нечто неразрывно связанное с позитивным настроем, то биомедицина обычно связывает эустресс с лучшей способностью к выживанию или увеличением продолжительности жизни. Из-за того, что определение этих терминов настолько разнообразно и противоречиво, сегодня некоторые ученые предлагают вообще отказаться от них и заменить оба на старое доброе слово «стресс». В интернете же, как правило, абстрактно определяют дистресс как разрушительный и вредный, а эустресс как позитивную реакцию на непредвиденную ситуацию. Вероятно, причина распространенности этой идеи в том, что раз мы обречены испытывать стресс, то можно хотя бы утешать себя надеждой, что стресс может быть хорошим и безвредным, а если он «плохой», то его можно конвертировать в «хороший». Эта тщетная надежда и упрощенная интерпретация теории Селье о дистрессе и эустрессе сопровождается иллюзией, что дистресс и эустресс – совершенно разные вещи и что в то время как мы испытываем неправильный и вредный стресс, кто-то испытывает его правильную и полезную версию. К сожалению, это не совсем так, точнее, совсем не так. По Селье, на базовых этапах механизмы стресса физиологически одинаковы, разница лишь в субъективном восприятии стрессовой реакции. Если субъективно стресс оценивается как положительный опыт, такой стресс он предлагал считать хорошим, если же опыт оценивается как негативный – плохим. При этом изнашивается организм одинаково, просто иногда, в соответствии с нашим субъективным восприятием, жизненные перемены и ситуации стоят этого изнашивания, а иногда – нет.

Идея, что плохой стресс можно конвертировать в хороший, – насущный хлеб поп-психологии. Предлагаемые ею методики конвертации дистресса в эустресс сводятся к совету изменить свое отношение к происходящему, то есть расслабиться и получать удовольствие. Журнал Vogue предостерегает от опасности «застрять в негативе» и советует научиться «по-другому взглянуть на проблему и изменить негативное отношение» [218].

В действительности такое требование может вгонять в стресс еще больше: мало того, что человек находится в неприятной для него ситуации и адекватно реагирует на нее стрессом, тут еще и Vogue требует от него не застревать в негативе и получать удовольствие.

Популярной остается идея стресс-менеджмента, подразумевающая, что усилием воли стресс возможно взять под контроль. Vogue предупреждает: «Возьмите ваш стресс под контроль, прежде чем он возьмет контроль над вами». Раз стресс – неизбежная часть жизни, а по Селье, он и есть жизнь, то «управлять стрессом» означает жить – только более профессионально и поэтому с надеждой. Однако попытка менеджерить стресс всегда провальна, ведь он – реакция на непредвиденные обстоятельства и перемены, над которыми мы не властны.

Демонизация стресса и отказ принять его неизбежность характерны не только для поп-психологического подхода, но и для критического подхода к нему же. Этот критический взгляд (зародившийся еще во Франкфуртской школе) предполагает, что основной причиной стресса, депрессии и тревожности, свойственной современному человеку, является капиталистический уклад. С позиции этой критики поп-психология и мейнстримная психология – не более чем идеология, внушающая человеку мысль о том, что проблемы с этими психическими расстройствами можно разрешить «работой над собой» при помощи психологов и психологических техник, при этом не обращая внимания на несправедливый социальный уклад и не пытаясь его изменить. Поп-психология играет здесь роль приспешницы капитализма, поскольку отводит взгляд от реальных социальных проблем, переключая внимание на проблемы индивидуальные. Такой критический взгляд на взаимосвязь капиталистического уклада и стресса, а также других форм человеческих страданий, безусловно важен и является признаком прогресса социальной мысли. Проблема в том, что эта критика находится в согласии с позицией ею же самой порицаемой поп-психологии: она не противоречит сомнительной идее (имплицитно просвечивающей сквозь все рекомендации), что состояния стресса и тревоги неестественны для человека и что в идеале их не должно быть.

Если учесть, что стресс – неотъемлемая часть жизни, то критики капитализма и его сторонники сходятся в одном: своей борьбой со стрессом они непреднамеренно агитируют против жизни как таковой. Стресс – это то, что останется с человеком и после победы над капитализмом, причем так же, как и капиталистический стресс, он будет приводить человека к смерти – лишь по другим причинам: например, из-за необходимости адаптации к жизни в условиях отсутствия капиталистической эксплуатации.