Случай из практики

Учитывая расположение сидений, он должен был занять место, ближайшее к двери. В общественном транспорте, на скамейках в парке или в кафе мы, люди, инстинктивно располагаемся как можно дальше друг от друга, и любое отклонение от этой нормы справедливо воспринимается с подозрением. Однако наш новый попутчик сел рядом со мной. Это не только стеснило меня, но и вынудило старую деву передвинуть колени, чтобы освободить место его ногам. Она сердито уставилась на него, после демонстративно вперила взгляд в свое вязание. Молодой человек повернулся ко мне и скорчил комичную рожицу, как наказанный школьник. Я сочувственно закатила глаза, и мы вроде как стали сообщниками. Он воспринял это как приглашение к разговору и поспешил представиться. Если память меня не подводит, его звали Джордж Бортвик. Он переложил трубку из правой руки в левую, и мы обменялись неловким рукопожатием. Я тоже назвала ему свое имя, чтобы не показаться невежливой.

– Хорошее, крепкое, добротное имя, – заметил он, словно речь шла о туристических ботинках.

Видимо, у меня на лице отразилось недоумение, потому что он тут же засуетился:

– Может быть, я подобрал не те слова. Я имел в виду, что само имя звучит солидно. Оно надежное и внушает доверие, вот я о чем. А вы сами не производите впечатление солидной матроны. Ни в коем случае. Вы такая изящная, прямо воздушная, если можно так выразиться.

Он осекся на середине своего идиотского монолога, и я отвернулась к окну. Предместья Клактона сменились полями пшеницы или полями чего-то еще, я не знаю. Мое явное нежелание поддерживать разговор нисколько не обескуражило Джорджа. Он спросил, откуда я родом. Он сам из Клактона, но нынче работает в Лондоне. Снимает квартиру в районе Элефант-энд-Касл, но почти каждые выходные приезжает в Клактон повидать «дорогую мамулечку» (эту последнюю фразу он произнес с жутким акцентом кокни). По мне сразу видно, что я из Лондона, заметил он. Есть во мне этот столичный лоск. Мне было приятно такое услышать, пусть даже из уст дремучего провинциала. Как оказалось, Джордж – не младший бухгалтер, а продавец-консультант в страховой фирме.

– Многим кажется, что это скучно, – серьезно проговорил он, – но это очень интересная работа на самом деле.

Я сказала, что да, безусловно, но, если он не возражает, мне бы хотелось чуть-чуть подремать. Я что-то устала.

– Да, конечно, – ответил он. – Морской воздух и все такое.

Я улыбнулась и сказала, что немного замерзла, и, может быть, он не откажет одолжить мне свой плащ. Джордж был только рад услужить. Он достал с полки сложенный плащ, развернул его и укрыл меня, как заботливый отец, который укладывает дочку спать.

Я прислонила голову к окну и закрыла глаза. Джордж завозился на соседнем сиденье. Кажется, он набивал трубку. Потом чиркнула спичка, купе наполнилось знакомым запахом табака, как будто сюда вошел папа. В какой-то момент я задремала. Вернее, погрузилась в зыбкое состояние между бодрствованием и сном. Хотя я сказала Джорджу, что мне якобы зябко, в купе было тепло, даже жарко. Мерное движение поезда навевало приятную дрему. Мысли лениво ворочались в голове. Я вспоминала события вчерашнего вечера. Песня, под которую танцевали мы с Мартином, накрепко засела в сознании. Мне вспомнилось, как он притянул меня ближе к себе. Он что же, спланировал все заранее? Мне понравилась эта мысль. Притворившись, что я просто ворочаюсь во сне, я просунула руку под пояс юбки и принялась ублажать себя легкими, почти неосязаемыми движениями среднего пальца. Это было восхитительное ощущение. Я крепко сжала бедра, как ребенок, которому захотелось по-маленькому. Не знаю, в чем было дело. То ли в размеренном движении поезда, отдающем мне в ягодицы, то ли в присутствии рядом Джорджа – пусть даже он был совершеннейшим чурбаном – и знакомом аромате его табака, но никогда прежде я не испытывала такого пронзительного удовольствия, как в тот раз. У меня перехватило дыхание, и я не смогла сдержать хриплые стоны, которые мне хватило ума замаскировать под приступ кашля. Джордж тут же приступил к решительным действиям: пару раз стукнул меня по спине и помчался к кондуктору за стаканом воды. Старая дева уставилась на меня, поджав губы. У меня горели щеки. Я не сомневалась, что она поняла, чем я тут занималась. Я испытала огромное облегчение, когда Джордж вернулся, и с благодарностью взяла у него стакан с водой.

– Вам, наверное, приснился кошмар, – сказал он.

– Да, – ответила я, глядя на него с притворной скромностью.

Я отпила воды. После такого проявления рыцарства было бы просто невежливо отказать ему в удовольствии выпить со мной чашку чая, когда мы приехали в Лондон. Почти три четверти часа я просидела с ним в кафетерии на Ливерпуль-стрит, выслушивая его разглагольствования о тонкостях страхового бизнеса. Когда мы расстались, он обмирал от восторга (бедняга), заполучив телефонный номер девушки с «лондонским лоском». Мне даже стало немножечко стыдно, что я дала ему вымышленный номер.