Случай в Москве

Но Мурин уже пустил Азамата в галоп.

Глава 13

И снова Кузнецкий Мост поразил Мурина. Обгорелый остов лавки Шольца недолго зиял пустотой и скалился обломками в осеннее небо. Теперь там кипела работа. Мужики расчищали завал, передавали кирпичи и обломки досок, катали туда-сюда тачки. Разбитый пол уже сняли, зиял подвал, в котором когда-то нашла убежище Луиза Бопра. А то место, где совсем недавно была ее могила и ров с мертвыми, теперь было совершенно разровнено, посыпано песком, и дюжий работник споро утаптывал его тяжелыми деревянными колотушками, по одной в каждой руке. Пом-пом, пом-пом. Они мягко постукивали по песку. Руки двигались размеренно и ровно, как у ярмарочной игрушки. «Все проходит», – говорил весь его вид, да так убедительно, что Мурин не посмел возразить: будто возражать вечности. Только покачал головой.

– Сударь, вам кого?

Голос был женский, мелодичный, французский, и на какой-то безумный миг Мурин подумал, что обернется и увидит мадам Бопра. Его пронзил ужас. Он обернулся. Лицо светилось из створок шляпки, как жемчужина из раковины. Немолода, но до чего авантажна. Так только француженки умеют, восхищенно подумал он, сам не замечая, что уже улыбается ей в ответ.

– Возможно, вас.

Дама игриво засмеялась. Погрозила пальчиком в замшевой перчатке.

– Возможно, дюжину рубашек. Шинель. Или тонкое белье, – мягко, но отрубая все мужские надежды, поправила его она. – Мадам Дюкло… Я хотела сказать – Дюклофф, – подмигнула с улыбкой, шутливо закатила глаза. – Ах, я должна привыкать. Дюклофф. Модное платье. К вашим услугам. Впрочем, должна признаться честно, к услугам мы будем готовы самое скорое через две недели. Но если вы соблаговолите пройти со мной, это в двух шагах отсюда, мы снимем с вас хотя бы мерки.

И она ласково продела свою руку под его:

– Идемте?

Мурин покосился на замшевые пальчики, которые легли в сгиб его локтя. У нежных ручек мадам Дюкловой была железная коммерческая хватка.

– Я думал, это была лавка Шольца, – заметил Мурин.

– Он мне ее продал, – просто ответила мадам Дюклофф.

– Когда? – удивился Мурин.

– Вчера.

«Вчера. Ясно. Значит, Шольц решил дать деру».

– Бедняга, – ласково продолжала дама. – Искалечена нога, и от лавки осталась горсть углей, все товары погибли. Он так пришиблен своими потерями. Я это поняла уже тогда, когда меня попросили приехать и удостоверить его личность: вообразите, его угораздило даже угодить в тюрьму!

– Он так вам объяснил свое желание поскорее избавиться от собственности? Потерями?

– Мне не требуется ничего объяснять, я сама вижу, в чем причина. Несчастный нрав, скажу вам. Во всем видеть дурную сторону. У меня вот – совершенно другой. Я склонна первым видеть хорошее. А вы?

– Признаться, я несколько затрудняюсь увидеть хорошее в том, что дом сгорел.

– В самом деле?

Она отпрянула от Мурина с веселым интересом, точно открыла неизвестный науке вид.

– А вы присмотритесь.

Мурин посмотрел. Мужики работали. Подвал зиял. «Пом-пом», – доносилось приглушенно. А там, под этим песком, лежали мертвые. Мурин не видел ничего хорошего.

– Bien. По вашему лицу я вижу, вам нужна подсказка. Охотно ее дам. Осталось не так уж мало. Ну же?

– Подвал?

Она засмеялась.

– Бойкое место. Кузнецкий Мост! Самая модная улица Москвы. Красота притягивает красоту, а деньги притягивают деньги.

«Деньги тоже притягивают красоту», – с внезапной злостью подумал Мурин. Дама болтала не умолкая:

– Скажу без утайки: мне сказочно повезло. Но и я была смела, и моя смелость вознаграждена – я подоспела первой, когда несчастный Шольц решил сбыть свою собственность. Как опрометчиво с его стороны. Ах, от всех бед у бедняги, должно быть, помутился рассудок.

«Помутился, как же». Паническое бегство Шольца уличало его вину. Мурин быстро прикинул, какими путями сейчас можно выехать из Москвы. Бросаться немедленно вдогонку не имело смысла – уехать далеко у Шольца все равно не получится. Мурин желал припереть негодяя к стенке и добиться его признания. А для этого нужны были неоспоримые доказательства. Раздобыть их он мог только здесь, в Москве.

– Вы считаете? – рассеянно бросил он, занятый своими расчетами.

– О, оставаться в Москве в это страшное, страшное время, бр-р-р-р. Но и покинуть Москву с одним саквояжем и корзиной, мыкаться по трактирам и съемным углам, тревожась об оставленной собственности и не зная, что вас ждет и как поступить – то ли ожидать, что вернетесь в Москву, то ли обрубить концы и начать с чистой страницы в каком-то другом городе, ох, сударь, это ничуть не легче. Тем более если вы женщина. И все же – вот она я, перед вами. Бодра и весела. Едва дошла весть, что наши войска заняли город, я тотчас поспешила обратно.

Мурин вопросительно покосился на нее:

– Под «вашими» войсками вы подразумеваете…

Но она не смутилась:

– Конечно, вас! Ах вы шалунишка. Сказали тоже… Как вы могли даже подумать иное? Я москвичка, прежде всего.

– Прошу простить, в моей голове ни единой мысли, а ум оцепенел от восхищения вашей смелостью.

– Я вас прощу. Но ради этого…

– Мне придется заказать не менее дюжины рубашек.

– Угадали.