Случай в Семипалатинске

— Косвенных улик предостаточно. Старая ссора. Вызов, который уже имел место в Кашгаре. Николаю теперь очень вредит, что он вовремя не сообщил о нем по команде. Более того, он и про второй вызов, полученный в Джаркенте, не донес, ответил согласием через голову начальства.

— А какое дело начальству до этого? Поединки ведь разрешены в армии.

— Разрешены, — согласился Таубе. — Но не тайные. Есть приказ по военному ведомству номер сто восемнадцать от тысяча восемьсот девяносто четвертого года. Он так и называется: «Правила о разбирательстве ссор, случающихся в офицерской среде». Там все регламентировано. Николай должен был сообщить о вызове суду общества офицеров своего батальона. Если суда нет, он имеется не во всех частях, то командиру. Но он этого не сделал. Дал согласие, обсуждал условия через секундантов, а начальство не известил. Почему? Теперь к этому факту за уши что угодно можно притянуть. В том числе и умысел на убийство в обход честного поединка.

— Еще косвенная улика — то, что пуля попала лейтенанту точно в сердце, — добавил Снесарев.

— Почему это улика?

— Подпоручик Лыков-Нефедьев — чемпион Туркестанского военного округа по стрельбе из револьвера и винтовки.

— Он, что, один во всем Джаркенте мог попасть в сердце? — с раздражением выкрикнул коллежский советник. — Там целый стрелковый батальон стоит.

— У других не было мотива.

Таубе встал, обошел стул и положил Лыкову руки на плечи:

— Леша, успокойся. Никто, кроме пары кретинов, не подозревает Николку в таком бесчестном поступке. Но ему нужно помочь. Единственный способ — это найти настоящего убийцу. Напряги голову, ты же у нас сыщик. Ну? Какие есть мысли?

Алексей Николаевич с трудом унял злость. Виктор прав, нужно не истерику разводить, а действовать. Он сказал:

— В таких делах в первую очередь проверяют алиби.

— Военный следователь пытался. Но вышла заминка. Николай не смог его доказать.

— Отчего? Что он делал в день убийства?

— Будто бы встречался с агентом в урочище Каргалы.

— Почему будто бы?

— Потому что никто не может этого подтвердить. Агент исчез, его не могут найти. С Николаем был его денщик…

— Павел Балашов? — обрадовался Алексей Николаевич. — Вот же свидетель. Он умный, я его помню. Николай хотел оставить его после увольнения из армии при себе, для секретных дел.

— Рядовой Балашов найден мертвым, — огорошил сыщика Снесарев. — Заколот кинжалом на берегу того же Усека.

Лыков возмутился:

— Это же очевидная подтасовка! Вы, что, не видите? Свидетелей убрали, письмо из кармана «забыли» вытащить. Все подстроено.

— Ты берешься объясниться с английским посланником? — хлопнул ладонью по столу Таубе. — Тот рвет и мечет, требует наказать убийцу их офицера. Каковым является, по его мнению, Николай.

— Об этой ситуации сегодня доложили государю, — бесцветным голосом сообщил Снесарев.

Коллежский советник помолчал, обдумывая услышанное. Плохо дело, раз дошло до самого верха. Ребята с Певческого моста охотно отдадут британскому льву на съедение строптивого подпоручика из далекого городка. Который, тем более, однажды уже провинился. Жалко, что ли? И не тем жертвовали ради дружбы с Уайтхоллом.

— Я могу поехать туда и подключиться к дознанию? — спросил он у военных.

— Официально — нет, поскольку замешан твой сын, — ответил Таубе. — А неофициально мы с Андреем Евгеньевичем именно это и хотели тебе предложить.

— Неофициально — это как?

— Без привычной тебе бумаги, что все чины МВД обязаны оказывать содействие.

— И что я так дознаю? Полиция отправит меня куда подальше. У нас не любят пускать в свои дела посторонних.

Снесарев сказал:

— Полиция, может быть, и отправит. А военные помогут. Будете взаимодействовать со следователем, который ведет дело. Алексей Николаевич, выслушайте меня, пожалуйста, внимательно.

Лыков подобрался:

— Валяйте, бейте.

— Мы, разведка, тоже убеждены, что ваш сын стал жертвой провокации. Конечно, все было подстроено! Это же очевидно. Но работали умные люди, и обвинения веские. Узнается почерк серьезной секретной службы. Вопрос — чьей?

— Англичане? — сразу предположил сыщик.

— Россия только что подписала с ними договор, зачем портить отношения в такой момент? — возразил Таубе.

— Мы с Виктором Рейнгольдовичем уже спорили на эту тему, — пояснил коллежскому советнику подполковник. — Я считаю, что англичане первые в очереди подозреваемых. Потому как договор договором, но им хочется побольше выторговать в свою пользу. И дискредитировать нашу разведку на востоке, обвинить русского офицера в таком злодеянии им очень кстати.

— Да чем же? — воскликнул барон. — Слишком смелое допущение. Мы нужны им как союзники в будущей войне. Для чего ссориться из-за пустяков, когда на кону такая важная задача?

— Пустяки — это мой сын? — злым шепотом поинтересовался Лыков.

— Для международной политики, Леша, мы все пустяк. Любым могут пожертвовать при определенных обстоятельствах.

— Хорошо, вернемся к рассуждениям.