Случай в Семипалатинске

— Да. В прошлом году Россия урегулировала обе свои давние проблемы на Востоке, — подтвердил Снесарев. — И с англичанами, и с японцами у нас теперь мир.

— Зачем же микадо осложнять отношения?

Таубе ответил за подполковника:

— Игра секретных служб — очень сложная вещь, дипломатам до нас далеко. Мы им и половины не рассказываем. Некоторые операции рассчитаны на годы, если не на десятилетия.

— Как с Буффаленком?

Лыков сболтнул — и тут же спохватился. Наш резидент в Германии, внедренный бароном много лет назад, был большой тайной для посторонних. Снесарев не имел дел с Западом, вряд ли ему полагалось знать такие вещи. Но Таубе и ухом не повел:

— Да, как с ним. То же самое сейчас может происходить с твоим сыном. Он очень удобная фигура для масштабной провокации — из-за ссоры с Джоном Алкоком. Кто-то решил использовать конфликт двух офицеров в свою пользу. Сидя здесь, мы долго будем выяснять, чьих это рук дело. Японцы вполне могут играть свою игру, это в их традициях. Ресурсы и люди у них имеются. И агентурная сеть осталась, еще с войны. Так что езжай, выручай Чунеева. Военное министерство будет тебе помогать… негласно.

— Негласно? Почему же?

— В английских газетах уже появились статьи об этом деле. Они прямо обвиняют подпоручика Лыкова-Нефедьева в умышленном убийстве Алкока. Русский-де испугался дуэли и избавился от противника бесчестным способом.

— Ну и что?

— В такой ситуации Редигер спасует, да еще Извольский на него нажмет. Военный министр нам сейчас не помощник. Он влюбился, как мальчишка, в дочь генерал-лейтенанта Холщевникова, барышню вдвое моложе его. Ее отец — тот самый Холщевников, бывший губернатор Забайкальской области, помнишь? Которого посадили в крепость за потачки революционерам в Чите в девятьсот пятом году. Жених выхлопотал для будущего тестя у государя прощение. И теперь старается быть святее Папы Римского, чтобы не дать повода к малейшему недовольству собой. Поэтому помогать тебе придется неофициально. Редигер сегодня уже сказал мне: пусть подпоручик признается. Скажет, что была честная дуэль, хотя и без извещения начальства… Ведь британец сам его вызвал. Тогда мы накажем Лыкова-Нефедьева максимально мягко. Год тюрьмы и отчисление со службы. Имена секундантов может не называть.

— Вот скотина! Николай должен сознаться в том, чего не делал? Зато это устроит министров. На судьбу моего сына им наплевать.

— Так и есть. Чего же ты хотел от наших министров? На такой должности это уже не люди, а функции. Как сложатся обстоятельства, так они и поступят. И скажут, что их вынудили интересы государства.

— Вот им! — сыщик сделал неприличный жест. — Найду настоящих виновных, и тогда держись…

— Только войну там не начните, Алексей Николаевич, — попросил Снесарев.

— Ради сына я никого не пожалею, — пригрозил Лыков.

Он немного успокоился. Помощь военных, даже негласная — большой плюс. В тех краях вся власть у военных, а полиция на подхвате.

— Давайте конкретику, — потребовал он. — Как покойный проник на русскую территорию? Опять без паспорта, пряча теодолит под полой и набив карманы мензулами?

— Нет, на этот раз Алкок въехал официально, с дипломатическим паспортом, в котором стояла отметка нашего консула в Кашгаре.

— А цель приезда?

— Знакомство с ирригационными сооружениями в Туркестане.

Лыков удивился:

— Мы начали показывать британцам наши сооружения? Это же стратегическая информация. Зачем оно нам?

— После подписания договора отношения вроде бы улучшились, и наверху решили, что ряд прежних ограничений надо снять.

Снесарев пробурчал:

— Я был против. Начальник Генерального штаба тоже. Но нам объяснили нашу недальновидность. Живем стереотипами, не принимаем новых веяний и все такое прочее.

— Понятно. Кто ведет следствие на месте?

— Помощник прокурора округа подполковник Штюрцваге, — ответил, заглянув в бумажку, Таубе.

— Что он за человек и как поставил дело?

— Отсюда не видать. Езжай и сам погляди. Скажу только, что Штюрцваге все объяснили. Армия не верит в виновность подпоручика Лыкова-Нефедьева, и его обязанность — снять с него тяжкое обвинение.

Алексей Николаевич повеселел:

— Вот молодцы военные! А кто именно объяснил, ты?

— Как бы я смог? Я же далеко. Нет, это сделал начальник штаба Туркестанского военного округа генерал-майор Рихтер. А Мищенко добавил перцу.

Лыков знал, что у Туркестанского округа только что обновилось руководство. Командующим назначили знаменитого Павла Ивановича Мищенко, прославившегося в русско-японской войне. Популярный генерал, кавалер Георгиевского креста, он был на слуху. Про Рихтера сыщик прежде не слышал. Его друг пояснил:

— Гвидо Казимирович — тоже достойный человек, по тылам не отсиживался, был начальником штаба Первого Сводного стрелкового корпуса. Имеет золотое оружие «За храбрость».

— И Гвидо заступился за неизвестного ему подпоручика?