Случайная тайна от олигарха

— Малыш, ты серьезно? После всего, что было между нами? — настороженно заглядывает мне в лицо. В его бархатном голосе звучит ничем не прикрытое удивление и даже отголоски недоверия. — Разве человек, которому плохо, будет устраивать пир? Нет, он будет на строгой диете, Мирьям.

Непроизвольно улыбаюсь от такого сравнения.

А ведь и правда, Давид и раньше говорил, что я сладкая, как самый изысканный французский десерт. Заливаюсь краской под собственническим мужским, внимательным, таким прямым, без толики смущения, взглядом.

Неужели и правда?! Он ни с кем не был с того самого момента, как я сбежала?! В моих глазах загорается надежда.

Чутко уловив это, Давид мгновенно смягчается.

— Давай, милая, загляни мне в глаза, — настойчиво просит, пока я пытаюсь утихомирить сумасшедший бег сердца. — Женщины ведь чувствуют, если мужчина, глядя в ее глаза, думает о другой.

Смело встречаю взгляд карих бархатных глаз, но следующие слова заставляют меня буквально задохнуться:

— Я прочел твой дневник, — Давид нервно заводит ладонь за шею и с досадой трет коротко стриженный затылок. — Мне жаль, что ты стала свидетельницей того… события, — четко очерченные губы поджаты, а меж бровей появляется глубокая складка. Все говорит о раскаянии. — В свое оправдание могу сказать лишь то, что до того момента я даже ни разу не видел тебя, Мирьям. Да и пять лет назад ты была еще совсем ребенком. Пять лет назад — Дочка, а ну-ка, покружись! — глаза мамы горят настоящей гордостью, когда она смотрит на меня, пока я кручусь у огромного зеркала в полный рост.

Плиссированная юбка платья жемчужно-молочного цвета красиво вьется вокруг моих ног, когда я послушно принимаюсь кружиться вокруг своей оси.

— Ты выглядишь такой взрослой! Даже не верится…

В моих длинных, темных, красиво уложенных в крупные волны волосах, что спускаются почти до самых бедер, блестят вплетенные небольшие жемчужины. А еще сегодня я впервые использовала косметику. Ну, как использовала? Нанесла немного прозрачного блеска на губы и слегка тронула длинные черные ресницы тушью.

Останавливаюсь и счастливо смеюсь, когда голова начинает кружиться, а щеки пылать от прилившей к ним крови.

— Мне уже пятнадцать, ма! Конечно, я выгляжу взрослой, — фырчу с негодованием, слегка морща прямой нос, — бросив последний раз взгляд в зеркало, целую маму в щеку и поспешно ретируюсь из комнаты. Сегодня у нас прием.

Персонал снует туда-сюда, стараясь угодить во всем щепетильным гостям и взыскательному хозяину дома. Мои глаза возбужденно горят, чувствую себя бабочкой, порхающей на этом чужом празднике жизни.

Я впервые на таком большом мероприятии и среди взрослых.

Отец отмечает успешную сделку со своим новым партнером, господином Мансуром Шамилевичем Садулаевым. Сплетничают, что у него больше денег, даже чем у моего отца. Хотя, наверняка, это просто блеф, ведь такое просто невозможно.

Персонал болтает, что Мансур настающий Крез, а еще я слышала, что у Садулаева очень красивая жена Динара и, кажется, двое сыновей. С противоречивыми чувствами в юном сердце вспоминаю, как на кухне за завтраком, отец, посмеиваясь, намекнул матери, что бы было бы не плохо породниться с Садулаевыми. К тому же, их старший сын Давид только что вернулся из армии, где успешно прослужил еще два года по контракту. Наверняка, теперь Мансур захочет найти ему невесту с хорошим приданным.

— О, Мир! Вот ты где… Я тебя найти не могла, — останавливает меня радостный голос Катьки Наумовой, и я замираю на последней ступени мраморной лестницы.

Терпеливо, что не свойственно моему характеру, дожидаюсь пока брюнетка подойдет ближе. Поравнявшись со мной, подруга с одобрением проходится взглядом по моим обтянутым тончайшими капроновыми колготками ногам, с завистью останавливаясь на изящных бежевых туфлях от Джими Чу.

— Обалдеть, — шепчет, понизив тон. — Это что, туфли от Джими…

— Тссс, — поспешно обрываю Катьку, прикладывая палец к пухлым губам.

Беру поспешно подругу за руку и буквально тащу в сторону гостиной, откуда доносится приятная классическая музыка. Смотрю на нее с хитрецой, а затем, не выдержав, негромко посмеиваюсь. — Да, только не кричи, ради Бога, об этом на весь дом! Мой отец будет не в восторге, узнав, сколько именно я отдала за какую-то обувь.

— Какую-то!? Да это идол всех време…

Мы доходим до гостиной, и я замираю возле гостеприимно распахнутых двойных дверей.

— Тихо ты! — беззлобно шиплю на подругу, а когда вновь поворачиваюсь к многочисленным гостям, впадаю в ступор и почему-то робею. Тяну несмело, зачарованно глядя в глубь помещения: — Кто это?

Впервые меня сбивает с ног бешенный ураган смешанных чувств. Смущение, интерес, восхищение…

Не могу оторвать глаз от одного из гостей, который в первую же секунду притянул мой взгляд.

— Это Максут Садулаев, — охотно отвечает Катька, а затем почти стонет, закатывая глаза. — Никогда не видела таких синих глаз. Ммм…

Недоуменно свожу брови на переносице.

Не сразу понимаю, о ком говорит Катька, пока не замечаю симпатичного брюнета с синими, как у хаски, глазами рядом с объектом моего пристального внимания.