Случайные боги. О людях, невольно ставших божествами

В своей «Истории инков» испанский мореплаватель Педро Сармьенто де Гамбоа рассказывал, что благодаря умению бога ходить по воде его называли Виракочей, что переводится как «морская пена» (11) или «беловатый налет на поверхности озера». Это божество разослало во все стороны младших виракоч, повелев им обратиться к камням с призывом явиться на их зов, чтобы в назначенный час обратиться в плоть и таким образом населить землю. «Эти варвары напридумывали сказок о сотворении их мира, а теперь верят в них и излагают с таким видом, будто все происходило у них на глазах», – заключал Сармьенто. По словам Бетансоса, «мы могли бы рассказать гораздо больше о том, что поведали нам о Виракоче индейцы, но я не стал этого делать, дабы не впасть в многословие, немыслимое идолопоклонничество и жестокость».

Когда Франсиско Писарро со своими моряками сошел на берег, наблюдавшие за ними издали туземцы решили, что они вышли из моря. Бетансос утверждал, что весть о возвращении творца Виракочи гонцы принесли правителю инков Атауальпе, описав внешность испанцев, их белую кожу и бороды, да еще добавив, что они разъезжали верхом на огромных овцах. В довершение всего им было дано убивать на расстоянии. Правитель, на тот момент погрязший в войне за наследство со своим братом по отцу Уаскаром, страшно испугался и подумал было бежать в лес, однако советники убедили его выслать посольство выяснить, как настроены к нему боги – доброжелательно или враждебно. Вновь обретя смелость, правитель выразил «радость по поводу того, что на его веку, да еще в такой час в их край явились боги». После чего отправил гонца встретиться с божествами из морской пены и немного за ними понаблюдать. Через некоторое время этот эмиссар сообщил, что поначалу действительно принял чужеземца за Виракочу, но потом вдруг понял, что бог совершенно незнаком с окрестными краями. Как заметил гонец, эти существа, вместо того чтобы создавать по пути следования реки и родники, возили с собой воду в бурдюках. Воровали женщин, золото и серебро, чтобы прокормить своих овец, а мужчин-инков обращали в рабство. Придя к выводу, что они никакие не боги, а дикие грабители, он предложил сжечь их во сне.

По-прежнему отказываясь верить, что конкистадор не Виракоча, Атауальпа приказал гонцу пригласить бога на встречу с глазу на глаз. В ответ Писарро вышел к лагерю инков, затерянному в Кахамаркских горах, и вскоре захватил правителя инков, приведя его противников в совершеннейший восторг. По словам Бетансоса, противоборствующая ему группировка увидела в этом божественное вмешательство в войну за наследство, случившееся в тот самый момент, когда все, казалось, было потеряно. Создавалось впечатление, будто боги возвратились восстановить в Андах исконный порядок и вернуть на трон законного правителя Уаскара. По рассказам конкистадора Педро Сьесы де Леона, когда трое испанцев отправились в Куско собрать за правителя выкуп, по дороге им поклонялись, как богам (12).

По прибытии в город Уаскар со своими людьми встретил их радостными празднествами и жестами почитания, выделив каждому из них по девственнице из Храма Солнца, писал Сьеса де Леон. «Индейцы полагали, что в них сокрыто некое божество. Христиане изумлялись, видя в индейцах столько ума». Как и в случае с Кортесом, эти конкистадоры тоже совсем скоро обесчестили себя, взявшись насиловать жриц и срывать со стен храмов золото. Но если их мнимая святость быстро растаяла как дым, рассказы о ней оказались более живучими и получили широкое распространение. Принадлежавшие перу конкистадоров тексты, особенно за подписью Бетансоса, разлетелись по всей Европе, превратились в общественном сознании в подлинные отчеты об экспедициях и пережили множество переизданий. Причем в каждом новом пересказе миф пух и раздувался. Божественность часто питается повторяемостью тропов.

* * *