Случайные боги. О людях, невольно ставших божествами

Воодушевленные появлением этого святого, христиане вновь идут на приступ, швыряя толстыми стеблями кукурузы и выпуская по врагу пушечные ядра, сделанные из тростника. После чего осыпают врага колючими кактусами и обстреливают пулями из высушенной глины, обмазанными свежей красной грязью, дабы при их попадании в тело создать впечатление брызжущей крови. Соломенный шатер на башнях вспыхивает огнем, от которого загораются и верхние этажи из ткани и циновок. В тот самый момент, когда Иерусалим окутывается пламенем, неожиданно появляется архангел Михаил, возвещая, что для мавров пришло время смягчить гнев Божий раскаянием и слезами. От этого зрелища султан Кортес приходит в ужас и кричит своим войскам, что его ослепил грех. «Мы думали, что воюем с людьми. Но теперь видим, что сражаемся с Богом, с его ангелами и святыми!» – провозглашает он. Педро де Альварадо советует ему попросить мира. Кортес посылает христианским войскам письмо, объявляя о своей капитуляции. «Мы по самой своей природе ваши вассалы», – говорится в нем. Султан Кортес преклоняет колено перед своим завоевателем, которого играет один из повелителей Тласкалы, и целует ему руку. Освобождение Иерусалима всегда представляет собой нечто большее, чем просто освобождение.

Султану Кортесу сообщают, что, если он и его люди согласятся принять крещение, им сохранят жизнь. Язычники – в исполнении тысяч тласкальских крестьян, и правда еще не причастившихся, – торжественным шествием движутся к священнику, стирая грань между театром и действительностью. Священный ритуал служителю церкви сегодня придется провести для нескольких тысяч, но первым делом он окунает голову Кортеса в воду, а когда достает ее обратно, по его лицу текут реки искупления и мести.

Ацтеки утверждали, что в загробной жизни человека ждут несколько видов рая (37), а в какой из них он попадет, зависит от того, какая ему уготована смерть. Небеса в их представлении делились на регионы, один из которых принадлежал богу солнца, другой – богу дождя. Воины, павшие в бою или же принесенные в жертву, отправлялись на восток бога солнца Тонатиу, где всегда тепло и светло. Души женщин, умерших при родах, следовали на запад, где каждый вечер этот солнечный бог прятался, тоже в рай, но уже озаренный тусклым светом. На самой верхотуре там росло дерево-кормилец под названием чичихуакуауитль. Души детей питались его нектаром до тех пор, пока не были готовы обосноваться в новой утробе. Утонувшие, убитые разрядом молнии или умершие от болезней, таких как проказа, оказывались в Тлалокане, влажной и сырой небесной обители бога дождя. Миктлан, банально переводившийся как «среди покойников», был уделом всех остальных жителей суетного подлунного мира, в смерти которых не было ровным счетом ничего примечательного.

Пытаясь перевести концепции христианской веры на язык науатль, первые братья-миссионеры из Новой Испании старались вселить в сердца своей паствы страх, приукрашивая его адскими плодами собственного воображения. Монах-августинец Антонио де Роа любил демонстрировать адские мучения на собственном теле, прося своих последователей душить и стегать его, окунать в кипяток и лить в открытые раны расплавленную сосновую смолу. А францисканец Луис Кальдера в попытках воспроизвести звуки и запахи ада сжигал живьем в печи животных.

Но куда отправляются люди, умершие в ипостаси богов? У них, надо полагать, есть рай, белый, и там наверняка не протолкнуться.

Освобождение (последние ритуалы)