Случайные люди (СИ)

Я в который раз потрогала живот, вспомнила, и меня передернуло и мигом затошнило. Я оперлась на дерево, некоторое время отдувалась. Тошнота и резь понемногу отпускали. Я разворошила камзол, сунула пальцы под рубашку, потрогала живот. Никаких ран и даже, кажется, отметин. Я выдохнула и сказала:

— Это не смешно — так пугать людей. Я жива, да? Со мной все хорошо? Скажите лучше прямо.

— Ты совершила путешествие на другую сторону и не вернулась цела.

— В каком смысле?

Дама сложила руки. Я оттолкнулась от дерева, придержала камзол на плечах и, выбирая, куда ступаю, пошла обратно к костерку. Пробубнила:

— По-моему, это вполне цела. Что было — то осталось, новых отверстий, вроде бы, нет.

— Ты слышала ли меня, дитя?

— Слышала, — сказала я. — Тоже мне, потеря. Не будет так не будет, вот уж чего не собиралась — так это заводить детей.

Дама молчала, кажется, обиженно, и наверняка я наступила ей на больную мозоль, как всегда пеняли мне детные и никак не могущие таковыми стать. Но что-то у меня мало сил для этого всего сейчас.

Я не стала выходить к свету, притормозила. Кивнула на Мастера.

— А с ним что такое? Тоже досталось?

— Когда берется исцелять не умеющий этого, он отдает все силы. — Дама подумала и, мне показалось, поджала губы. — Без всякого толку.

Я потерла пояс штанов. Сказала, глядя на сидевшего неподвижно Мастера:

— Он просто испугался. И не всем же быть специалистами широкого профиля.

— Он первый был рядом с тобою и не дал жизни прерваться.

— Ну вот видите, — сказала я шепотом, а в груди стало тепло-тепло, словно грел под курткой толстый шарф. Тут же одернула себя: просто приятно, что я кому-то важна. Это всегда приятно, это такой социальный механизм.

— И кстати о смерти, — сказала я и улыбнулась: было не страшно даже от страшного слова. Ха! Стоит начать говорить об этом вслух, и весь мистический трепет рассыпается. — Я видела вас там.

— Видения в боли и болезни не обещают правды.

Ну, это-то конечно. А было бы очаровательно думать, что Там что-то есть, пусть это и чаепитие в хрущевке в компании странных личностей.

Конечно, просто привиделось.

— А вы ведь наврали мне тогда, — сказала я, покосилась на даму. Она все еще парила рядом в рое огоньков, но было ее совсем не слышно. — Тогда, в источнике, когда сказали, что не можете поднимать мертвых.

— Ты пожелала бы поднять всех. А я не содействую врагам.

И даже после смерти сохраняется вражда? Я потерла лоб. Неутешительная мысль.

— А почему же вы переменили мнение теперь?

— Потому что стало довольно вражды.

Я пожала плечами. Каждый человек — и дух — имеет право поменять мнение, и нужно быть неприятной личностью, чтобы к ним по этому поводу приставать.

Мастер все не двигался, поднял лицо, только когда я подошла совсем близко. Я наклонилась, устроила грудь у него на макушке, обняла за голову и постояла так. Спросила:

— Вы как? Все будет хорошо?

— Я сделаю все для этого, леди, — прошептал Мастер.

— Вы уже сделали много, — сказала я, погладила его по лбу. Спутники наши, кажется, пялились, у меня жгло лопатки, как от взглядов. Я, старательно не оглядывалась, спросила негромко:

— Как вы-то сами?

— Я не был в опасности, весь бранный труд достался другим, так что прекрасно, леди.

Я почесала его около волос, отпустила, села на одеяло. Отдала камзол. Мастер сначала не брал, но я все-таки впихнула. Нечего тут. Мне нормально, а он будет потом с соплями. Мало ли, чихнет, дернет руками — спалит все вокруг.

Я принюхалась. От кострища тянуло горелым мясом.

— Какой у нас теперь план? — спросила я, раздумывая, голодна ли, или в животе бурчит по привычке: проснулась — сейчас будет завтрак.

Мастер окончательно втянул голову в плечи, воротник камзола подпер уши. Солдатики повернулись спинами, встрепанные затылки выражали отсутствие всякого желания участвовать в разговоре.

Я в надежде посмотрела на даму, та спокойно парила, роса с травы то поднималась к ее подолу, то падала назад.

— Ладно, — я хлопнула по коленям, — если ничего нового вы без меня придумать не успели, то придерживаемся прежней канвы. Возвращаемся в Рир… Лире…

— Рилирвен, — подсказал Мастер из-под камзола, который натянул на нос, и, судя по всему, тер под ним этот самый нос руками.

— Да, — кивнула я с важностью. — Возвращаемся с победой, собираем почести, расходимся каждый своей дорогой.

Мастер что-то пробубнил. Я подалась к нему, прищурилась. Он стянул камзол с носа и повторил:

— А если нам будут там не рады?

Тогда вы спалите все вокруг без всякой простуды, подумала я. Осадила себя, вздохнула. Мои маги совсем меня разбаловали, делаю, что хочу, надеясь на их силу. Это как друг с просторной машиной: у тебя возникает убеждение, что ты можешь в любой момент привезти столик и четыре табуретки из ИКЕИ, и начинаешь планировать, а друг по доброте душевной возит тебя туда и обратно, и даже помогает дотащить упаковки до лифтов, и, может быть, слова не скажет, но все равно — это не твоя машина, не твое время, и нечего думать о них как о собственных ресурсах для собственных затей.