Случайные напарники

возьмусь я. Устрой скандал, потребуй развода, но

чтобы этого мужчины в нашей семье не было. Ты

все поняла? И да, — леди занесла ногу за порог и

остановилась, — роды у тебя принимать буду я, так что не вздумай приглашать другую повитуху.

Когда ее шаги затихли за дверями, Беатрис

поднялась с кровати, подошла к окну и долго

стояла, глядя вдаль, передавая, как я поняла, сообщение. А затем подошла к шкафу, достала

саквояж и начала укладывать вещи с полок.

— Ведьма, настоящая ведьма, — услышала я

ее голос, она негромко изливала свой гнев себе под

нос. — Ну погоди, вздумала мне угрожать, готовься к жестокому потрясению. Я тебе

покажу — не пара, я вам всем устрою праздник, на

всю оставшуюся жизнь запомните. Руфарь, —

крикнула она, и появилась молодая девушка, — мы

улетаем в столицу. Забирай мой саквояж и не

забудь свои вещи, здесь мы появимся не скоро. Если

только вообще появимся, — прошептала она, глядя

на портрет, когда Руфарь исчезла с поклажей. —

Прощай, старый дом, я оставляю свою боль здесь, чтобы не нести ее с собой по жизни.

Открыв глаза, я долго смотрела на потолок, вспоминая сон, а затем повернулась на бок и уснула

до утра, краешком сознания поняв, что меня ждет

очень непростой день, о чем, собственно, и

предупредили видения.

Не успели еще убрать со стола после завтрака, как

закрутилась,

завертелась

карусель.

Я

собиралась побеседовать с инспектором, но

неожиданно в пансионе появилась заплаканная

леди Агата, и леди Джейн увела подругу в беседку, где пыталась успокоить ее, но тщетно.

— Я могу чем-то помочь? — спросила я, подходя к ним, а леди Джейн, не говоря ни слова, протянула мне свиток. Я прочитала письмо, леди

Агата получила его с утренней почтой. В нем

говорилось, что леди Рудбекия подменила девочек

и Глория — ее родная дочь, а дочь леди Агаты —

Гленн — пропала много лет назад, и никто не знает, жива ли она. Письмо было подписано именем леди

Мэйси Фэйн.

— Я не знаю, что мне сейчас делать,

Джейн, — захлебываясь слезами, шептала леди

Агата, — я ничего не сказала Глории, просто

сбежала сюда, чтобы выплакаться. Зачем Рудбекия

сотворила это? Зачем? Как я сейчас объясню все

девочке? Она поверила, что я ее мать, но это

письмо… Мэйси нанесла удар исподтишка, коварно.

— Агата, сейчас появится Глория, и нам

предстоит о многом поговорить. Ты же знаешь, Мэйси может и приврать. А еще она не любила

Рудди, и я совсем не удивлюсь, если в своем

желании потоптаться на ее костях она сделает

больно многим, — утешала ее леди Джейн, обняв за

плечи и поглаживая подругу по совершенно седой

голове, смотрела на меня, а в глазах застыл немой

вопрос.

— Дорогие леди, пойдемте в гостиную, —

предложила я и пояснила, — все совсем не так, как

написала леди Мэйси. Я поняла одно: она многого

не знала и уже не узнает. Леди Рудбекия ее

использовала, вот это один из ее приветов, как я

думаю.

— Да, пойдем, — согласилась леди Джейн, —

сейчас Агату напоим чаем и она успокоится. Я

согласна с Аллиан, Мэйси знала только то, что

позволяла Рудди, и ни каплей больше.

Небо затянуло серой низкой пеленой, и пошел

мелкий нудный дождь, он стучал по крыше, бился в

окна, и потому покидать помещение совсем не

хотелось. В гостиной кроме инспектора с Лайлида

лорда Вернарда с Гелеоном сидел старший

следователь и читал документы. Поприветствовав

нас, он слегка скользнул взглядом по заплаканному

лицу леди Агаты и обратился к инспектору: «Робин, я согласен с твоими выводами, а что по остальным

делам?». Ответить лорд Габер не успел, в гостиную

вошла семейная пара Бензен, и леди Рабуш

прошествовала в полной тишине к креслу, опустилась в него с совершенно прямой спиной и

гордо повернула головой в сторону подруг.

— И где ваша красавица? Я про новенькую

директрису спрашиваю, если вы не поняли еще, —

надменно спросила она и слегка скривила губы в

язвительной насмешке. Профессор скромно сел на

диван, в уголок, и помалкивал, вот только мне

показалось, что, когда он смотрит на жену, в его

глазах появлялась странное выражение ожидания

чего-то неотвратимого.

— Добрый день! Я не помешаю? — раздался

голос, на пороге стояла в темном дорожном платье