Слуга господина доктора

Между тем Федя устроился подмастерьем к кожевнику и обнаружил совершенное владение предметом ремесла, был на хорошем счету у мастера и хозяина и немало преуспел. Через год он вновь пришел с визитом к барыне Ечеистовой. Та грызла орехи на балконе, следя ленивым оком по пешеходам. Среди прочих она выделила ладную фигуру молодого подмастерья с зализанными на сахар волосами, чернобрового и пригожего. Тот раскланялся с ней учтиво и по всему хотел войти. Анастасия кликнула девку и велела принять, испросивши для начала, кто таков и за каким интересом. Тот ответствовал, что пришел с выражением крайней почтительности и интересы его мануфактурного свойства. Барыня со скуки согласилась, и вот уж он, сверкая смальцевыми сапожками, стоял перед ней со свертком в руках. Анастасия полюбопытствовала, что принес ей нежданный гость, и тот запросто вывалил резаный лоскут кожи. Барышня было опешила, но посетитель поспешно напомнил ей встречу на пароходе. Настя припомнила наивные волосатые ноги, путаную челку и, сопоставив первое впечатление с нынешним образом, признала, что юноше прожитый год пошел сильно на пользу. Принесенный лоскут подтверждал владение им секретом «чертовой кожи», каковой он намеревался на известных условиях принести в дар вероятной покровительнице. В кожу Ечеистовой ввязываться не хотелось — слишком велика была конкуренция. Кимры торговали кожами на всю Россию — Великую, Малую и Белую. Однако же с «чертовой кожей», если умно поставить производство, на одних гимназистах можно было сорвать куш. Барыня испросила срок подумать, но в раздумьях была недолго, и в скором времени открыла артель, где Потапенко несмотря на юные годы свои руководил полным штатом мастеров и подмастерьев. Уже два года спустя на ярмарке в Вытегре с торговым домом Ечеистовой были заключены выгодные сделки. Федя оделся франтом, но вел себя скромно, не задавался, был принят в хорошем для своего положения обществе и раз ли два побывал на приеме у Френкелей. К той поре он уж управлял и всем имением Ечеистовой, давал ей ценные рекомендации по экономии хозяйства, поначитался книжек — без системы, но много — и сделался заметен и любим в городе. Был он между тем холост, и многие мещанские мамаши смотрели на него как на партию своим дочерям. Тот, однако, наружно женским полом не интересовался, в разговоре с дамами бывал сдержан и не охотлив словами.

Двадцати четырех лет он пришел к хозяйке во фраке, со взбитыми волосами, чисто промытый и душистый, чтобы сказать дерзость, всколыхнувшую сердце аристократки. Федя признался в пылкой страсти, снедавшей его с первого свидания, и в формулах книжной учтивости прошлого столетия предложил руку, сердце и талант. Анастасия было вошла во гнев, сжала кулаки до боли в пальцах и указала холопу его шесток. Тому в ответ Федя, не смутясь, выложил родовые бумаги, заставившие девушку призадуматься. Она была его старше годами, для девушки уже в опасном возрасте. Несмотря на огромное, по Кимрским понятиям, состояние, она, силой юных ошибок, отпугнула от себя женихов хорошего общества и не раз задумывалась о будущем с необычной для своего солнечного темперамента тоской. По размышлении она уважила рискованную пропозицию Феди Потапенко и обменялась с ним обетами вечной любви и верности.

Венчались они, по Фединому настоянию, скромно и достойно, без азиатской пышности, медведя и цыган, столь любимых прежде новобрачной. По возвращении из Германии, оставив дела опытному управляющему, Федя и Настя вступили в совместное владение пароходом, артелью, шестью доходными домами по будущей улице Луначарского и земельными угодьями в деревнях Болятино, Вонятино, Мокрятино и Сралево — своеобразно поименованных Настей в соответствии с ее легким, шутливым норовом.

С семитским чадолюбием Федя в ближние годы стал многосемейным отцом, дети которого приняли фамилию Потапенко-Ечеистовы. Уездный суд, рассмотрев Федины документы, признал их подлинность с резолюцией «без права наследования», так что Федя было понурился, что нарожает мещан. Однако к его радости иечаистовское дворянство, купленное Настей в годы девичества, предусматривало наследование по женской линии, так что все Федины внуки полноправно и несомненно оказывались принадлежны первому сословию. Жили Федя и Настя долго, умерли незаметно, их сыновья получили университетское образование в Казани. Дальнейшие потомки Потапенко-Ечеистовых совершенно ассимилировавшись с провинциальным светом, то незначительно увеличивая, то немногим умаляя отчее наследство.