Слуга тигра

Сун Цзиюй остановил его, положив руку на холку.

– Не надо. Все, что нужно, я уже узнал.

– Что хозяин лодки – Ма? Это мы и так подозревали.

– Нет. Что дракону было известно, кто и чем здесь занимался, но он не мог ничего с этим сделать. И сейчас не может, – Сун Цзиюй задумчиво погладил тигра по голове, будто пса. – Думаю, нам нужно найти мастера Бао.

Тигр ткнулся носом в его ладонь, щекотно лизнул руку между пальцами.

– Надеюсь, Цинцин жарит мясо. Он обещал притащить оленя… Стоит ли в такой приятный вечер дальше говорить о делах?

Сун Цзиюй покачал головой.

– Нужно узнать, каково назначение этой росписи. Я чувствую, что мы наткнулись на что-то важное.

– Ну хорошо, мой суровый магистрат, – тигр вдруг улегся у его ног. – Но давай побеседуем об этом дома за ужином. На лодке мы покатались, теперь, так уж и быть, забирайся ко мне на спину. Ты же хотел оседлать тигра.

Сун Цзиюй посмотрел на него скептически, но… Стоит ли отказываться от такого предложения? Наконец они говорят мирно, без ругани и криков.

– Ты невероятно щедр, – он поклонился.

Полосатая шкура уже высохла; мех под руками оказался мягким и теплым, ароматным, как сосновая хвоя. Сун Цзиюй с трудом удержался от того, чтобы не распластаться на могучем хребте, как делал в детстве, играя с псом.

Тигр замурлыкал, словно большая кошка, вибрация прошла по всему его мощному телу, превратившись в смешок.

– Может, хоть это тебя развеселит. Знаю, ты уже улыбаешься. Держись!

Мелькнули городские огни, и ночной ветер ударил Сун Цзиюю в лицо.

Усидеть на тигрином хребте было не так просто: это конская спина широкая и надежная, кошачье же тело все время изгибается, как текучая вода. Вот тигр напружинился перед прыжком, вот оттолкнулся от сосновой ветки так, что ароматным дождем посыпались иглы, и прыгнул, распластался в воздухе.

Сун Цзиюй прижался к нему, обхватив за мощную шею. Его наполнил детский восторг: полет, мягкий мех, огромный зверь под ним… Звезды хрустально смеются, перемигиваясь в морозном небе, ветер свистит, путаясь в ветвях… Словно сказка.

Прыжок, другой, и тигр остановился.

– Смотри. Нравится?

Сун Цзиюй поднял голову от гладкого меха и не сразу понял, где оказался: ночное небо, синее от лунного света, накрыло куполом, вокруг лишь звезды да белый камень. На луну его, что ли, отвез этот волшебный тигр?

Но вот ветер донес шум водопада, темнота внизу, стоило приглядеться, стала лесом, огоньки, похожие на рой светляков, – поместьем.

Не луна. Но как близко к ней!

– Яшмовый порог… – прошептал он.

Тигр вздохнул полной грудью.

– Да. Мы на пороге неба. Выше только снежные пики бессмертных.

Сун Цзиюй спрыгнул с его спины, положил ладонь на лобастую голову.

– Дух захватывает, – тихо сказал он.

Тигр помолчал, глядя вокруг звериным немигающим взглядом.

– Хорошо… Стоять тут с тобой, – наконец сказал он, будто выдавливая слова. – Не одному.

Сун Цзиюй обернулся к нему, чувствуя, что нужно сказать нечто особенное, но на ум пришло лишь:

– Превратись.

Ху Мэнцзы послушался. Среди яшмовой мертвой белизны зажегся алым шелк его халата, золотом замерцали глаза.

Немного помедлив, Сун Цзиюй взял его за руку. И снова обернулся к бескрайнему миру под ногами.

Слова были не нужны, оба они знали, что такое печаль одиночества. Что произошло между Ху Мэнцзы и наследным принцем, интересно? Он не стал спрашивать сейчас.

Ху Мэнцзы первым высвободил руку.

– Время спуститься, мой прекрасный магистрат. Цинцинов олень, наверное, уже превратился в угли.

Он снова сменил облик, и Сун Цзиюй оседлал его, прижался к мягкой шерсти. И почему Хэ Лань сказал, что от него пахнет зверем? От Ху Мэнцзы исходил совсем не звериный запах, а свежий, лесной, будто роса или источник…

Тигр прыгал с уступа на уступ, мягко приземляясь на лапы; вскоре стали видны огни поместья. Еще несколько прыжков – и вот они уже на главном дворе.

Глава 17

На верхней террасе и правда жарилась на вертеле оленья туша. Слуги-лисы крутились вокруг, то раздувая угли, то добавляя специй, то просто принюхиваясь. Глаза их в полутьме вспыхивали зеленью.

Мастер Бао развалился на подушках под деревом и обмахивался веером. Служанка-лиса вычесывала лесной мусор из его длинных волос, лисенок подливал вино, а незнакомая бледная женщина играла на пипе. Хоть пальцы ее были проворны, в прекрасном лице, в движениях чувствовалось нечто неестественное. Подойдя ближе, Сун Цзиюй понял, что она не человек. И одежды, и кожа ее отливали фарфоровым глянцем, лицо – черные брови и алые губы – росчерки кисти, розовеющие щеки – прихоть художника.

Мастер Бао сделал ей знак остановиться.

– Кто пришел! И без добычи. Что, не удалась охота?

– С добычей, – Сун Цзиюй вытащил из-за пазухи мешочек с деревяшкой. – Только она мастеру Бао вряд ли понравится.

Он бросил мешочек ему в руки.

Мастер Бао принюхался, открыл мешочек.

– Зачем тащить в дом проклятую вещь? От какого-нибудь древесного демона вы ее, что ли, отковыряли? – недовольно спросил он, затягивая завязки обратно.