Слуга тигра

Но из тумана выступил совсем другой человек. Перешагнул через корень, дернул синий парчовый рукав, зацепившийся за ветку.

– Юй-эр! – знакомый низкий голос, от которого мурашки по коже, до сих пор… – Ты ли это, Юй-эр? Или я уже схожу с ума? Проклятые болота…

Сун Цзиюй невольно шагнул вперед – и замер. Морок? Наваждение? Что Лун-гэ здесь делать?

Или он приехал расследовать его, Сун Цзиюя, смерть?

Горло перехватило.

– Лун-гэ…

– Я знаю, – Лун-гэ подошел, осторожно коснулся его плеча. Глаза в красных прожилках, лицо усталое. Он… плакал? Грустил? – Мне сообщили, Юй-эр. О небо! Мне так жаль… Я твой старший брат, я должен был умереть первым. Однако… если ты передо мной, значит, жив? Или я повстречал призрака?

Сун Цзиюй поспешно отвернулся, просто узнать, отчего молчит мастер Бао, но барса нигде не было, лишь густой туман вокруг.

– Прости меня, – сдавленно сказал Сун Цзиюй.

– За то, что ты умер раньше меня, – никогда не прощу, – прошептал Лун-гэ и вдруг резко, порывисто прижал его к себе, обнял так, что ребра захрустели.

Сун Цзиюй вдруг увидел перед внутренним взором тигриные глаза: желтые, словно янтарь, глядящие прямо в душу. Лао Ху…

– Пойдем со мной, – Лун-гэ погладил его по голове, как ребенка. – Ты так много страдал, Юй-эр. Как я могу спокойно жить, зная, что твоя душа мучается, неупокоенная? Твой старший брат хочет, чтоб ты родился вновь. Тогда мы еще успеем, возможно, свидеться в этом мире.

Сун Цзиюй обнял его в ответ, зажмурился – да, да, этого он хотел, вернуться, получить прощение, забыть обо всем, снова быть с ним…

Но ведь это неправда. Да, он провинился перед Лун-гэ, но и Лун-гэ следовало признать свою неправоту.

Невозможно забыть такое. И невозможно бросить лао Ху, глупого, самоуверенного тигра!

К тому же… откуда Лун-гэ взяться среди болота? Приедь он, сразу отправился бы в управу.

Сун Цзиюй медленно отстранился. И вовремя – за спиной Лун-гэ туман раздвинулся, показался мост, серое небо, скалистые вершины… и вся эта картина приближалась, становилась все четче…

– Подожди, Лун-гэ, – Сун Цзиюй попытался отступить, но Лун-гэ держал крепко. – Я не могу уйти. У меня еще есть дела…

Лицо Лун-гэ вдруг исказилось в злобной гримасе; проступили обтянутые кожей кости, острые мелкие зубы-иглы…

Сун Цзиюй оттолкнул его изо всех сил, и тотчас туман пропал, пропал мост, и Лун-гэ пропал тоже. Сун Цзиюй понял, что стоит по шею в болотной жиже; сладкая гнилостная вонь плыла над трясиной, и рядом кто-то был, кто-то опасный, враждебный…

– Мастер Бао! – крикнул Сун Цзиюй и сразу же ушел вглубь по подбородок.

– Не шевелись! – сильная рука ухватила его за ворот и дернула, словно он был пробкой во фляжке-горлянке. Сун Цзиюй не успел сгруппироваться и врезался в мастера Бао всем телом, вместе они покатились по твердой земле.

– Ты чего туда полез, а? – поднявшись, мастер Бао недовольно подал ему руку.

– Лун-гэ… – Сун Цзиюй тряхнул головой. – Нет, это была какая-то нечисть. Кажется, – он прислушался, – он сбежал. Вы его напугали.

– Кто такой Лун-гэ? Какой-то дракон? – мастер Бао, вновь превратившийся в барса, поднял голову, прислушиваясь.

– Лун-гэ – это мой… моя родственная душа. Вернее, я так думал. А, неважно, – он потер лоб, приходя в себя, и сразу же поморщился: прекрасно, теперь и лицо в болотной жиже. Поочередно сняв сапоги, он вылил из них воду и спросил:

– Вы не нашли след?

– Кажется. Собираюсь просто идти по твердой земле и прислушиваться… Стой спокойно, – барс встал на задние лапы, положив передние ему на плечи, и от души лизнул от подбородка до брови.

– Не на…

Сун Цзиюй передернулся – прикосновение шершавого кошачьего языка к лицу было не самым приятным, но зато потом он почувствовал, что снова чист.

Барс лизнул его еще пару раз и отпустил, видимо, удовлетворившись.

– Вот теперь снова красавчик, – усмехнулся он. – Ну просто сияющий нефрит.

– Глупости, – пробормотал Сун Цзиюй и поспешно двинулся дальше по тропе.

Болото бродило: сами по себе шевелились обросшие висячим мхом деревья, булькала и взрывалась зловонными пузырями трясина, какая-то живность или голодная нечисть то заливалась детским плачем, то по-стариковски кряхтела и постанывала. «И что это была за дрянь? – подумал Сун Цзиюй. – Как оно посмело притвориться Лун-гэ…»

На берегах стали попадаться черные орхидеи. Они прятались в тени, взбирались на бурелом, которого становилось все больше, – словно преследовали. Вскоре перед Сун Цзиюем и мастером Бао встала стена – из болота торчала крона искореженного дерева, поднимаясь выше человеческого роста. Время нанесло на нее землю, ветки сделались пушистыми ото мха, словно звериная шкура, и из каждого просвета смотрела орхидея густого бордового цвета, почти черная, словно кто-то на этом месте отворил себе вены.

Такой же густой, тяжелый и сладкий аромат цветов висел над землей. Сун Цзиюя передернуло.

Да где же этот чертов тигр! Может быть, они ищут вовсе не там?