Слуга тигра

– Да. Велел, – Ху Мэнцзы даже не обернулся к нему, глядя только на императора. – И сделал бы это снова. Жэньчжи, твой сын виноват лишь в том, что доверял мне. Но это было давно, он умер, и его труп гниет в болоте. Этот цветок ни в чем перед тобой не виноват, отпусти его.

Сун Цзиюй стиснул зубы. Значит, все-таки Ху Мэнцзы… Во всем этом виноват Ху Мэнцзы.

И в его смерти тоже?..

Знал с самого начала, но скрывал? Или сам велел Хэ Ланю убить магистрата, а потом якобы спас, привязал к себе…

Ху Мэнцзы словно прочитал его мысли.

– Тебя я убивать не приказывал, – устало сказал он. – Этого не должно было случиться.

Он наклонился к Хэ Ланю, погладил его по голове, словно жалел ребенка.

– Но я виноват перед сяо Хуа, пора это признать. Сяо Хуа, я надеялся, что ты станешь новым императором. Почему ты покончил с собой? Скажи мне, раз ты все вспомнил.

Хэ Лань отпрянул, глядя на него в ужасе, как на безумца.

– Как я мог… как я мог жить после такого?! Ты заставил меня убить отца и мать! И всех… – он захлебнулся слезами. – И даже теперь я не могу остановиться…

– Каков спектакль! – император хрустнул суставами. – Благородный внук Сун, посмотри на этих существ. Я вывел дикого зверя из леса, поднял его до верховного наставника, учителя наследного принца. Называл дорогим другом и родственной душой. А он за моей спиной совратил моего сына с истинного пути. Но чего ждать от духа… Все они злокозненны. Я не разочарован в Шаньюане. Я разочарован в жалкой душонке, которую сам же породил.

Он поднялся во весь огромный рост, и Сун Цзиюй с омерзением понял, что трон из вечно шевелящихся веток – вовсе не трон. Часть мумии. Корни скользили по мху, несли мертвого императора, переступая, как паучьи лапы, висячий мох шлейфом тянулся за его спиной.

– Жалкий мальчишка поддался соблазну. Колдовство? Ха! Вспомни, как ты сказал: «Однажды ты умрешь, отец, и Шаньюань будет принадлежать только мне». Говорить о смерти императора, да еще и так! Это измена!

– Я не хотел… – прошептал Хэ Лань, дрожа. – Я сказал в сердцах, не подумав! Я никогда…

– А может, первым нарушил табу, задумался об убийстве отца? О смерти своего императора посмел мечтать?! Ху Шаньюань глуп и наивен, он поддался бы. А ты всегда был слишком смазливым, как баба, и коварным, весь в свою мать, – император вздохнул, и зеленая пыльца вырвалась облачком из-за решетки его ребер. – Иначе ты не переродился бы демоном, охотящимся на людей. Да… так проявилась твоя омерзительная натура. И благородного внука Суна ты убил, чтобы отдать в рабство своему хозяину. Вы двое последнего моего потомка сделали своей игрушкой!

Он склонился и сжал горло Хэ Ланя костлявой рукой.

– Кто из нас должен теперь казнить тебя? Я или Сун Цзиюй?

– Прошу государя подумать дважды! – Сун Цзиюй снова встал на колени.

– Не надо, А-Юй, – Ху Мэнцзы коснулся его плеча. – Жэньчжи. Только я виноват в твоей смерти. Никто не казнит меч, которым отсекли голову, так почему ты хочешь казнить сяо Хуа?

Он усмехнулся вдруг.

– А. Я знаю почему. Ты трус, Жэньчжи, и всегда был трусом. Ты знаешь, что я не сдамся так же просто, как этот ребенок. Я уничтожил тебя один раз, уничтожу и снова! Больше ты никому не причинишь зла! Я не позволю!

Император разжал хватку, медленно обернулся к нему…

Одного удара хватило, чтоб Ху Мэнцзы отлетел, как тряпичная игрушка, и ударился о дерево.

– Да! – вдруг хрипло воскликнул Хэ Лань, потирая горло. – Да, отец! Убейте его! Это он виноват! Если бы не его колдовство… Все из-за него! Я не виноват! Он заморочил и заколдовал меня! Уничтожьте его!

Кого-то здесь сегодня убьют, с холодной ясностью понял Сун Цзиюй. А правды он так и не узнает…

Он быстро склонился к барсу и прошептал:

– Преврати Хэ Ланя в орхидею. Постарайся забрать их с Ху Мэнцзы, я уйду следом…

Ху Мэнцзы, превратившийся в тигра, попытался подняться, но корни обвили его, сжали. Когтями он сдирал с них кору, но увязал в черной смоле, сочащейся из-под нее.

– Уходите! – крикнул он. – А-Юй! Убирайся!

– Не спеши, Бао Сюэ, – проскрипел вдруг император. – Я был удивлен, увидев тебя вместе с убийцей Юн Аньцзин, проклятой Бессмертной пика Баошань.

Барс резко обернулся к нему.

– Что ты сказал, злой дух?

– Он сказал, что я убил Юн Аньцзин, – тигр перестал сопротивляться. – Это правда. Я казнил ее за измену. За то, что она пыталась отравить императора.

Сун Цзиюй вглядывался в Ху Мэнцзы, стараясь отыскать хоть тень раскаяния, но тигриная морда была абсолютно бесстрастна. Как у дикого зверя.

– Но ты сказал, что помог ей и ее семье сбежать! – мастер Бао стиснул кулаки, бледный, как барсова шкура. – Ты мой названый брат, Шаньюань! Я поверил тебе!

– Да ты любому ублюдку веришь! – огрызнулся тигр. – Так и не понял, что ли?! Твоя даоска тобой попользовалась, потому что твой названый брат Шаньюань служил при дворе! Школа пика Баошань! Тайное общество заговорщиков, вот что это было!

– Заткнись! – взревел барс, припав к земле. – Убийца! Лжец и предатель!

Император Чжун-ди сухо усмехнулся.