Слуга тигра

Он закрыл глаза, отдаваясь могучему течению жизни. Кажется, с его губ срывались стоны, кажется, он все звал: Шаньюань, Шаньюань… Будто потоки ветра подхватили его и, подбрасывая играючи, поднимают на пик, к Яшмовому порогу. Еще немного, глупый чангуй, и этим силам надоест играть с тобой. Еще немного, и рухнешь вниз…

Наплевать. Ведь Шаньюань рухнет с ним.

Восходящий поток вновь подбросил его, закрутил… От сладкого страха замерло сердце. Все как во сне – падать, зная, что не разобьешься.

Упругие волны обволокли нижний даньтянь, сдавливая, подталкивая, проникая еще глубже, туда, где не было ничего, кроме чистой ци…

Должно быть, он потерял сознание от этого немыслимого ощущения – или просто на мгновение стал всем и ничем, но когда он очнулся, все вернулось на свои места: спальня, затянутая ожившей сочной зеленью, сладкая истома в теле, а рядом – лао Ху. Сун Цзиюй попытался встать, но не смог, как пьяный, тихо засмеялся от счастья.

Лао Ху потянулся, довольный.

– Вот теперь… Считай, что твой господин вернулся! У нас с тобой теперь силы поровну. Впрочем, нет, у меня побольше.

– А тебе нравится звать себя моим господином, а? – Сун Цзиюй слегка дернул его за прядь. – Что дает тебе это чувство мнимого превосходства?

– Ты гордый и непокорный, сильный, красивый, – лао Ху склонился к Сун Цзиюю, любуясь. – Хладнокровный магистрат, яростный воин. Быть твоим господином – честь.

Сун Цзиюй похлопал его по щеке.

– Ты хороший господин, лао Ху. Помни об этом.

Тот смущенно фыркнул и отвернулся.

– Лисы никогда не жаловались. А-Юй…

– Что? – Сун Цзиюй заставил его поглядеть на себя.

– Почему мы должны расстаться, едва встретившись?! – лао Ху болезненно нахмурился.

Вздохнув, Сун Цзиюй погладил его по голове. Большой кот, а задает детские вопросы.

– Значит, нам уготовано встретиться в следующем перерождении, лао Ху. Не грусти.

Лао Ху горько усмехнулся.

– Теперь мне понятен замысел Небес. Не Хэ Лань мое наказание, а ты. Чжицзи.

Чжицзи. Родственная душа. Тот, кто знает тебя лучше всех, знает по-настоящему… Жар прокатился по венам Сун Цзиюя от этого слова. Когда они с Лун-гэ обменивались им, оно звучало приятно и возвышенно, согревало душу. Не больше. Только теперь он понял…

– Жаль, что ты так думаешь. Я-то считаю, что ты – моя награда. Хоть и получил я ее после смерти… Но вдруг нам удастся встретиться в следующем перерождении? Как думаешь, кем мы будем? Травинками на одной поляне? Серыми журавлями? Камушками у дороги? У тебя ведь есть душа, лао Ху? – он вдруг испугался. Что, если дух места – не в колесе перерождений?

– Есть, и переродиться я могу. Но… я слышал, что сказал посланник смерти, – Ху Мэнцзы печально улыбнулся. – Ты станешь бодхисаттвой. Так кем же я смогу быть рядом с тобой? Твоей собакой разве что. И то это слишком большая награда. Нет, лучше не думать о том, что будет.

– Как скажешь, лао Ху. Хотя я тоже был бы тебе неплохим господином, – Сун Цзиюй улыбнулся. – Я люблю и кошек, и собак.

Лао Ху не ответил, лишь обнял его крепче: то ли заснул, то ли задумался о своем. Поднялась и заглянула в окно луна – почти круглая, с тоненькой линией недостающего края.

Завтра полнолуние. Успеют ли они остановить мертвого императора? Спасти город, защитить лес?

«Я не знаю, – устало подумал Сун Цзиюй, прерывая поток собственных мыслей. – Я просто буду работать. Делать то, что должен. Как всегда».

«И куда же тебя привела твоя усердная работа, господин мертвый магистрат?» – спросил насмешливый внутренний голос, похожий на голос Лун-гэ.

Сун Цзиюй бросил долгий взгляд на лао Ху.

«Домой. Она привела меня домой».

Глава 25

За ночь лес совсем облысел: дождь сшиб все листья и теперь неутомимо вбивал в грязь то, что ветер не снес в ручей, бегущий сквозь поместье. Сун Цзиюй и лао Ху спустились к воде, чтобы встретить бледный рассвет, и обнаружили барса за странным делом: он опускал морду в воду и дул, выпуская коричневым носом струйки пузырей.

Лао Ху немедленно обратился тигром и, подкравшись, занес лапу, намереваясь столкнуть его в воду.

Сун Цзиюй, зябко потиравший плечи, приподнял бровь. Нашел время шалить… Неужто думает, что вот так просят прощения?

Мастер Бао вовремя заметил удар, развернулся… Несколько мгновений они смотрели друг на друга, не моргая, но вот барс рявкнул по-кошачьи – и погнал глупого полосатого кота по дорожке. Мальки летучей рыбы высунулись из воды, провожая их взглядами круглых черных глазок.

– Мама! – вдруг пискнул один из них, и остальные подхватили: – Мама! Мама!

Госпожа Цин выбралась на берег, таща за руку неопрятную женщину, ту самую, что однажды передала Сун Цзиюю послание речного дракона. Выглядела та жалко: по лицу и шее пошли синие пятна, на платье зияли дыры.

Сун Цзиюй проводил тигра и барса недовольным взглядом и повернулся к госпоже Цин. Поклонился:

– Вы выполнили мою просьбу. Благодарю.

Коты как раз вернулись, на ходу все пытаясь достать друг друга лапами.

– И кто тут у нас? – Бао Сюэ оттолкнул тигра и вновь принял человеческий облик. – Третья госпожа… Да? А где ваш драгоценный муженек? Он мне хвост отгрыз!