Слуга тигра

Сун Цзиюй выхватил меч и, взмыв в цингуне, обрушился на змею всем весом. Меньше всего он ожидал, что его отбросит, словно ударил не в плоть, а в камень. Клинок завибрировал и с жалобным звоном раскололся на части. Проклятье!

– Лови! – Ху Мэнцзы швырнул ему свой меч в ножнах и бросился на тварь, на лету превращаясь в тигра. Женщине в зеленом как раз удалось обвить змею хлыстом: та вскинулась, пытаясь освободиться, и тигр, воспользовавшись тем, что хватка ослабла, вцепился в обвисший хвост, потянул, освобождая барса.

Сун Цзиюй выхватил клинок из ножен, и тот запел, будто отзываясь на прикосновение. Знакомый меч, легкий, изящный, с золотистой резной рукоятью. Меч, о котором мечтал принц Чжунхуа, величайшая драгоценность лао Ху. Неизвестно как пробившийся сквозь тучи солнечный луч блеснул жарким золотом на клинке, и сталь на мгновение превратилась в полосу белого света.

Пора!

Сун Цзиюй взвился в воздух, будто смерч, и вонзил лезвие в янтарный змеиный глаз. Клинок вошел глубоко, не встретив сопротивления, словно в горячее масло.

Змея забилась, расшвыривая противников. Вторая голова вновь раскрыла пасть, выдвинув ядовитые клыки, но женщина в зеленом лишь сильнее натянула хлыст, удерживая ее на расстоянии ладони от Сун Цзиюя. Тигр и барс наконец вцепились сообща в хлещущий хвост, прижали его к земле. С омерзительным чавканьем вытащив меч, Сун Цзиюй тут же вонзил его в глаз второй голове, чувствуя, как с каждым мгновением угасает сопротивление…

Змея дернулась в последний раз и обмякла, вывалив языки. Выдохнула, шипя, клуб черного дыма… и с этим последним выдохом прекратился дождь. Женщина в зеленом пнула труп и обернулась к озеру.

– Выходите! – крикнула она.

На берег выбрался как ни в чем не бывало малыш с чубчиком на круглой выбритой головке, а за ним – вереница детишек, кто с таким же чубчиком, кто с заколками, кто в шапочках-амулетах в виде рыб и драконов. Все они были одного возраста и в платьицах того же изумрудного цвета, что у матери, прижались к ней со всех сторон, испуганно глядя на поверженного змея черными глазенками.

– Поблагодарите господ за спасение, – велела им мать и поклонилась Сун Цзиюю. Детишки тоже немедленно бросились на землю, подражая ей.

– Не стоит, не стоит, – Сун Цзиюй сделал движение, чтобы поднять ее из поклона, но прикоснуться не решился. – Никто не ранен? – он бросил взгляд на мастера Бао.

– Ерунда, – барс выплюнул хвост твари. – Главное, что госпожа Цин не пострадала.

Госпожа Цин свернула хлыст и привесила на пояс. Теперь-то Сун Цзиюй ее узнал: это была летучая рыба-фэйюй, что набросилась на него в воде, защищая малышей. Госпожа Цин… Цин Хубо! Та самая, о которой говорил Лун Цяньжэнь. Теперь-то все наконец сошлось.

– Как так вышло? – тигр подошел ближе. – Почему ты сражалась со змеем, Цин Хубо? Разве ты не жена этому речному че… Лун Цяньжэню?

– Это уже не важно, – госпожа Цин укрыла рукавами ближайших детей. – Все встало с ног на голову. Императорские слуги нападают и на нас тоже, придется бежать.

Сун Цзиюй переглянулся с тигром.

– Может быть, госпожа сможет нам помочь выследить речного дракона?

– Нет, – она не колебалась ни мгновения. – Он не пожалел меня, пусть. Но эти твари пытаются сожрать его детей, а ему и дела нет! Все кончено, мы уходим на реку Янцзы!

Сун Цзиюй нахмурился, припоминая в точности, что просил передать Лун Цяньжэнь.

– Боюсь, все не так однозначно, как вы думаете. Ваш супруг, речной дракон, просил передать вам… что он не собирался есть мальков и сказал это в сердцах. А также, что он прикладывает все усилия, чтоб вернуть жемчужину.

– Папа правда не будет нас есть? – малыш высунулся из-под материнского рукава. – Мам, тогда пойдем домой!

– Мы будем хорошо себя вести! – послышалось из-под другого рукава.

– Мы будем присматривать за Жемчужинкой!

– Ура, папка не будет нас есть!

– А ну цыц! – рявкнула Цин Хубо, но лицо у нее было такое, будто она вот-вот заплачет. – Он сам отдал нашу жемчужину мертвому императору! Как он смеет теперь лгать, что прикладывает какие-то там усилия?!

– Мне сложно рассуждать, не зная всей истории, госпожа, – сказал Сун Цзиюй тем же ровным тоном, которым допрашивал обычно взволнованных женщин и слишком эмоциональных евнухов. – Жемчужина – это некий артефакт?

Цин Хубо вздохнула и быстро промокнула глаза выскользнувшим из рукава прозрачным, будто рыбья чешуя, платком.

– Это не вещь. Это наш наследник. Все эти болтливые дети – такие же, как я, летучие рыбы, все они вышли из икринок, но вот драконы рождаются только из драконьих жемчужин. У нас с Лун Цяньжэнем жемчужина появилась лишь однажды… он был так счастлив, что я разрешила ему носить ее во рту, лишь бы не крутился под ногами… зря. Лучше б растворила ее в уксусе!

Сотни изображений дракона с жемчугом во рту и в лапах приобрели вдруг для Сун Цзиюя совершенно иной смысл.

– И вы думаете, что он отдал своего ребенка в заложники?

– Он сам мне об этом сказал!