Слуга Жнеца

Опустив пальцы в декольте, осторожно вытащила осколок и поднесла к лицу. Тот переливается золотистыми волнами и отражает свет эльфийских глаз, словно подмигивает.

– Я думала, ты у меня бесполезный, – шепнула она и затолкала его поглубже между грудью и корсетом. Тот даже скрипнул, когда она укладывала его поудобнее, чтобы углы не упирались в кожу.

– А ты, значит, помогаешь мне животных приструнить. Вообще-то, я идо этого как-то обходилась. Но спасибо.

Расправив складки, серая провела пальцами по цепочке, которая не заметна под плащом и двинулась дальше. Стены поплыли по бокам холодные и безжизненные. Лишь иногда из щелей вылезают козявки, похожие на ту, что пугала эльфийку, только крупнее.

Серая старалась ускоряться, но козявки и сами спешат поскорее скрыться от горящих глаз потому, что не привыкли к свету.

Тоннель поднимался еще пару изгибов, потом пошел ровный, словно его специально заменяли и вытачивали. Потолок ушел еще выше, что могло значить – либо сверху какая-то возвышенность, либо Каонэль спустилась слишком глубоко.

Подняв тревожный взгляд, она вгляделась в темноту расщелин, которые из-за ночного зрения кажутся особенно рельефными. Там что-то зашевелились, а когда эльфийка остановилась, задрав голову, с потолка посыпалось черное и пищащее.

Каонэль резко согнулась, прикрыв макушку. Из-под локтя успела заметить, как черные тряпки, не долетая до пола уносятся вниз по тоннелю.

Только когда последняя упорхнула в темноту, Каонэль сообразила, что это было.

– Нетопыри, – пробормотала она. – Маленькие, но громкие.

Покосившись на свод пещеры и опасаясь, что спугнет еще одну стаю летучих мышей, серая пригнулась и на полусогнутых побрела дальше. На новом повороте, ее глаза неожиданно расширились. Каонэль быстро сунула ладонь во внутренний карман лацерны и долго там возилась. Лишь, когда нащупала гладкий бок склянки, что дал мелкинд и мягкий платок с землей, облегченно расслабила плечи.

– Слава забытым богам, – прошептала она, укладывая предметы поудобнее. – Хороший плащ. И карманы глубокие.

Потом были еще несколько поворотов. Наконец тоннель кончился и эльфийка оказалась в просторном зале с таким высоким сводом, что потолка вообще не видно.

Покатые стены, которые за сотни лет до гладкости обточила вода, уходят вниз, а там теряются в непроглядной темноте. Каонэль заглянула за край, оттуда пахнуло мертвенным холодом и чем-то чужим.

Резко отклонившись, серая застыла на каменном мостике, соединяющий тоннель и зал. Пол выпуклый, словно сделан из части огромного шара и вмурован в породу. На противоположной стене арка, огромная, с непонятными символами, которые, видимо рисовали в спешке и подручным материалом.

В глубине зеленоватый свет, такой бледный, что только эльфийка и смогла бы увидеть. Потянув носом, она тревожно охнула и прошептала:

– Нашла.

Эльфийка быстро пересекла пещеру и осторожно заглянула в темноту, стараясь прикрывать светящиеся, как маленькие солнца глаза, капюшоном.

Не успела заглянуть, как из прохода раздался глубокий, похожий на саму смерть, голос:

– Не страшись, солнечная эльфийка. Я дарую тебе великое.

Каонэль, помимо воли, ощутила, как затряслись колени и кончики ушей, но когда услышала высокородную, застыла.

– Ты не посмеешь!

– Успокойся, эльфийка, – прогудел голос. – Душа твоя в смятении. Но не тревожься. Все пройдет хорошо.

Генэль выкрикнула:

– Тебя найдут и обезглавят! Нельзя безнаказанно убить эльфа!

– О, несмышленое дитя. Я не убью тебя. Я сберегу тебя.

Каонэль выглянула одним глазом из-за арки и охнула.

Глава 17

Вся комната напоминает алтарь, сделанный на скорую руку. Этот зал поменьше, но тоже с покатыми стенами и сводчатым потолком. В середине невысокий плоский камень, шириной в целое ложе, на котором в позе звезды распята Генэль. Глаза закрыты, всегда сияющая кожа поблекла и выглядит слегка землистой, пряди из прически выбились. Глянь она в зеркало – упала бы без чувств.

По краям светильники льют зеленоватый свет, и солнечная кажется совсем больной.

Чужак в мантии и широкополой шляпе деловито прохаживается вокруг, поправляя веревки на руках и ногах белокожей, что-то тихо произносит. Но Каонэль не смогла разобрать, даже когда вытянула уши.

Когда он расставил по углам четыре камня, высокородная пришла в чувства. Ресницы поднялись и затрепетали, словно пробуждается от приятного сна, но когда взгляд упал на незнакомца, Генэль дернулась.

– О, сияющий источник, – прошептала она, таращась круглыми глазами на фигуру в мантии. – Сбереги меня… Пошли сил и терпения. Спаси меня, а если моя жизнь так ничтожна, дай достойно встретить гибель…

Незнакомец шагнул к ней и проговорил гулко:

– Не трепещи, высокородная эльфийка. Твоя судьба будет прекрасной. Когда я закончу, ты обретешь вечность.

Генэль зажмурилась так сильно, что чужак усмехнулся. Затем выпрямился и бесшумно, словно вообще не касается пола, скрылся в небольшом проходе на другой стороне.

Каонэль пару секунд выжидала, прислушиваясь и изучая воздух. Когда убедилась, что незнакомец чем-то занят, пригнувшись, подбежала к солнечной.