Слуга Жнеца

Та лежит со все еще зажмуренными глазами, уши позорно прижаты, а дыхание частое, как у загнанного зайца.

Каонэль оглянулась на проход, откуда слышен голос жуткий и глубокий настолько, что волосы на макушке поднимаются.

Затем шепнула нервно:

– Ты в порядке?

Генэль не ответила, только сильнее зажмурилась. Серая потянула веревки, но те сырые, а такие под силу только каменному троллю разорвать, хотя она и с сухими бы не справилась.

– Генэль, – снова прошептала желтоглазая. – Посмотри на меня. Это я. Да очнись же!

Веки высокородной дрогнули, пушистые ресницы медленно поднялись, солнечная шумно вдохнула и несколько мгновений тупо таращилась на Хранителя. Потом уши вытянулись, как заостренные пики.

– Распутай меня немедленно! – заговорила она громким шепотом. – Он не нормальный и боюсь представить, что задумал. За такое король Эолума его уничтожит! И всех, кто ему помогает!

Каонэль бегло оглядела зал.

– Тише! – шепотом выдохнула она.

Солнечная вытаращилась на нее безумными глазами, на лице отразилась палитра эмоций от радости, что больше не одна, до презрения и ненависти. Потом принялась дергать веревки, но получился лишь шум.

– Бесполезно, – произнесла Каонэль, опасливо оглядываясь на проход, в котором скрылся чужак. – Веревки будто на гоблинов, а может и огров делали. Тем более мокрые. Придется резать.

– Это ты подстроила? – прошипела высокородная, метнув на серую уничтожающий взгляд.

Каонэль посмотрела нее, как на безумную.

– Разуй глаза, – произнесла она. – Что я, по-твоему, тут делаю?

На лице солнечной пляшут тени, глаза полыхают синим огнем, будто это Каонэль во всем виновата. Всегда идеальное и опрятное платье порвано на бедре, а в дыре сияет белоснежная кожа.

Она снова дернула руками и прошептала:

– Откуда я знаю, что у таких, как ты на уме. Может это коварный план, и ты хочешь выкуп.

– Ты спятила? – бросила серая. – Я вообще-то тебя спасать шла, жизнью рисковала. И все еще рискую, учитывая, что мы обе в пещере, а рядом какой-то живодер.

Белокожая изменилась в лице, глаза уставились на Каонэль, словно она только что превратилась из эльфийки в нечто невероятное и странное. Губы Генэль бесшумно зашевелились, но серая смогла разобрать удивленное «спасать».

В проходе что-то стукнуло, послышались шаги, через секунду из темноты вынырнула долговязая фигура в шляпе, сильно надвинутой на лицо. Каонэль едва успела присесть, прячась за алтарем.

Высокородная тоже замерла, только глаза поворачиваются следом за незнакомцем.

Тот пересек зал и остановился возле одного из камней, ладонь нырнула в складку мантии и через секунду из нее появился небольшой шар. Один из тех, что лежали в телеге, которую мелкинд оставил за башней.

Незнакомец очень бережно, словно шар может разбиться от малейшего прикосновения, опустил его на камень и перешел к другому. Каонэль пришлось переползти.

Чужак остановился и покосился на Генэль. Та дернулась, отвлекая внимание, лицо приняло высокомерное выражение, а взгляд стал холодным.

– Вы, верное, ошиблись, – произнесла она так величественно, что Каонэль чуть не вылезла посмотреть. – Я уже говорила, что схватили не того. Но если сию минуту исправите это ужасное недоразумение, я постараюсь уговорить гвардейцев убить вас быстро и без мучений.

Существо покачало головой, из-под шляпы прозвучал жуткий голос:

– Я не ошибся, о высокородная эльфийка. Я долго скитался, в поисках душ, что ценнее золота. Ценнее адамантина, который вы так любите. А когда учуял ее…

Он указал на Генэль, которая синими глазами взирает на происходящее, стараясь держаться достойно, но уши предательски подрагивают. Потом продолжил:

– Мой путь был предрешен. Пришлось идти из далеких земель, где наше славное племя довольствуется лишь умершими. Их души, как пыль на сапогах времени, что идет неумолимыми шагами. Но в мое хранилище попадают настоящие алмазы. Я не стану ждать, пока твой час придет, а сам приближу его. И тогда ты обретешь вечность.

Невозмутимое выражение стало сползать с лица Генэль, глаза округлились, уши позорно прижались, словно она не высокородная, а какая-нибудь рабыня из неведомых северных стран.

Бросив быстрый взгляд в сторону, где прячется Каонэль, она быстро проговорила:

– Ты же говорил, что не причинишь мне вред?! А теперь хочешь убить! Убить эльфа? За это будет страшное наказание! Страшное!

Незнакомец выложил второй шар на камень.

– Смерть – моя работа, – сказал он гулко.

Высокородная нервно сглотнула, взгляд приковался к фигуре в шляпе, от которой веет холодом вечности. Существо качнулось и направилось к следующему камню. Каонэль на четвереньках переползла на другую сторону, моля забытых богов. что бы слух у чужака был не такой чуткий, как у нее.

Он, тем временем, выложил следующую сферу, а когда закончил с четвертой, приблизился к алтарю и наклонился над высокородной. Каонэль услышала сдавленный вдох, потом частую дробь, лишь через секунду серая поняла, что это стучат зубы белокожей.