Слухи, образы, эмоции. Массовые настроения россиян в годы войны и революции, 1914–1918

Стаи дикие лебяжие
С кликом по небу летят.
Силы яростные вражие
Уж уходят на закат.

И звучат уж, их преследуя,

Чую! Наши стремена…
И алеются победою,
Знаю! Наши знамена…

Только я между убитыми,

В сердце — смерть, не страх! не страх!
И кидается копытами
На меня могильный прах.

Не звенит уж серебрёная

Шпора с маленькой ноги,
Сабля выпала дарёная
Прочь из тоненькой руки…

Поэты, как правило, обращались к смерти, описывая героические баталии. Намного реже рождались стихи, в которых акцент с войны смещался на трансформацию повседневности, смерть героя представала через образовавшуюся пустоту после его ухода. В этом случае маленькая трагедия в связи с гибелью очередного солдата, кусочка пушечного мяса, превращается в большое горе множества связанных с этим человеком людей или даже вещей. Возможно, одним из самых тонких стихотворений этого направления стало произведение В. Горянского «Липа», написанное в 1915 г.:

Липа на огороде росла у Яна,
К тыну прижавшись горбатым боком.
Каждую весну цвела медвяно,
Пчел оделяя душистым соком…

Каждую весну торопились птицы

От берега до берега океан измерить,
Липе рассказать красивые небылицы,
А та и не знала — верить или не верить?

Развешивала низко зеленые лапы,

Тайное на себя принимала обличье,
Чтоб дети-баловники, когда идут из школы,
Не заприметили в ветвях гнезда птичьи…

У листьев — шорохи, у сучьев — скрипы,

У цветов — ароматы медово-пьяны,
Было и лыко для Яна у липы,
Были и лапти к зиме у Яна…

Но только однажды со свинцовым градом

Налетели тучи; сверкая ало,
Липу ударило стальным снарядом,
И была липа — и как не бывало…

Ветер не играет еще зелеными волосами,

Ни шороха не слышно, ни протяжного скрипа,
Ну, люди — так люди разберутся сами,
А причем дерево? А причем липа?..

Осень прошла, слезы капели

Застыли в хрустальные острые веретенца,
Зима миновала, и льдинки запели
О большом счастье умереть от солнца…

Вылетели пчелы за липовым цветом,

Ветры весенние свежи и знобки,
Липа, разбитая прошлым летом,
Щепьем лежала поперек тропки…

По старой памяти прилетели птицы

Липу поздравить с Новым годом, —
Да так и не нашли, где и приютиться,
И долго в тревоге кружили над огородом…

И только Ян не пришел за лыком —

За лыком для лаптей по весенним росам,
Потому что Яну перед Судьей Великим
Можно было предстать и босым…

Ажиотаж издателей вокруг военной темы продолжался до первых месяцев 1915 г., когда количество стихов батального жанра резко пошло на спад. Г. Иванов, патронировавший эту тему в «Аполлоне», писал: «Стремление печатать только „военные“ стихи и никаких больше — наконец благоразумно оставлено нашими журналами. Это новшество прежде всего благотворно отразилось на качестве именно военной поэзии. Прекратившийся усиленный спрос на „боевую“ макулатуру — естественно сократил ее производство, и печать серьезного отношения к темам военной поэзии и разработке их лежит на большинстве произведений, появившихся за последние два-три месяца. Молодечество дурного тона, изложение политических программ в плохо срифмованных строфах, изображение „немецких зверств“ — стали достоянием уличных листков»[1564].