Служебный роман

Моей душе покоя нет, —
весь день я жду кого-то.
Без сна встречаю я рассвет,
и все из-за кого-то.
Со мною нет кого-то,
ах, где найти кого-то…
Могу весь мир я обойти,
чтобы найти кого-то.
О вы, хранящие любовь,
неведомые силы,
пусть невредим вернется вновь
ко мне мой кто-то милый.
Но нет со мной кого-то.
Мне грустно отчего-то.
Клянусь, я все бы отдала
на свете для кого-то…[10]

Калугина хлопотала на кухне, готовясь к приходу гостей, вернее, гостя, — жарила, парила, пекла.

Стол был накрыт на две персоны. Хозяйка взглянула на себя в зеркало и бросилась переодеваться.

В это же время Новосельцев шел по улице, разглядывая номера домов. Отыскав нужный дом, он вошел в подъезд.

Выйдя из лифта, остановился перед квартирой № 87. В руках у Анатолия Ефремовича находилась коробка конфет. Новосельцев позвонил в дверь. Полуодетая Калугина подбежала к двери и посмотрела в глазок. Отперла замок, а сама метнулась в ванную комнату. На пороге ванной она крикнула:

— Входите, открыто! — И быстро захлопнула за собой дверь.

Новосельцев вошел в прихожую и огляделся. Видно было, что он здесь впервые.

— Анатолий Ефремович, это вы? — послышался из ванной голос Людмилы Прокофьевны.

— Это я!

— Раздевайтесь и проходите в комнату! — любезно пригласил Новосельцева голос хозяйки. — Я сейчас!

Новосельцев снял пальто, повесил его и прошел в комнату. И принялся разглядывать жилье начальницы.

— Присаживайтесь, я сейчас! — невидимая Калугина продолжала руководить гостем.

— Вы не беспокойтесь, Людмила Прокофьевна, — сказал, усаживаясь в кресло, Новосельцев.

— Чувствуйте себя как дома. Я уже скоро.

И действительно, через несколько мгновений отворилась дверь и на пороге появилась Калугина.

Новосельцев вскочил и замер.

Людмилу Прокофьевну невозможно было узнать. Уроки Верочки не пропали даром. Калугина причесалась у модного парикмахера, на ней платье с блестками и «шузы» на высоком каблуке и с перепонкой. Калугина чувствовала себя неловко и, хоть явно похорошела, от этой неловкости, от того, что на ней все новое и непривычное, выглядела чуточку нелепой.

— Что же вы молчите? Мне это не идет? Мне не надо было всего этого надевать? — волновалась Людмила Прокофьевна. — Я выгляжу смешной, да? Ну, скажите что-нибудь! Если это безвкусно, я могу переодеться. Я, конечно, не умею всего этого носить… и прическа ужасная, верно?

Обалдевший Новосельцев наконец-то заговорил:

— Людмила Прокофьевна, вы красавица!

— Вам правда нравится? — Калугина была смущена, и это смущение ей шло.

— Очень! — искренне воскликнул Анатолий Ефремович.

Калугина, все еще смущаясь, подошла к столу:

— Садитесь, Анатолий Ефремович, будем ужинать!

Новосельцев тоже очень стеснялся.

— Большое спасибо… — Он подождал, пока села Калугина, и тоже опустился на стул. — Можно вам налить вина?

— Можно. Большое спасибо.

Новосельцев открыл бутылку и разлил вино по бокалам.

— За что будем пить? — спросил он и сам придумал: — Чтобы все были здоровы!

— Да, это прекрасный тост! — проникновенно согласилась Калугина.

Новосельцев и Калугина пригубили бокалы.

— Вы возьмите вот эту рыбу, она очень вкусная, — предложила Людмила Прокофьевна.

— Большое спасибо.

— И салат попробуйте!

— Большое спасибо, — изблагодарился гость. — А вам положить?

— Большое спасибо, — теперь настала очередь Калугиной благодарить гостя.

— Рыбу? — угощал Новосельцев.

— Спасибо.

— И салат?

— Спасибо большое!

Хозяйка и гость взглянули друг на друга и засмеялись.

Новосельцев осмелел:

— Вы знаете, Людмила Прокофьевна, я записался к вам на прием. На эту среду все было занято, и Верочка записала меня на следующую.

— А зачем?

— По личному делу.

— Но зачем же ждать следующей среды, мы можем решить этот вопрос сейчас, — преодолевая служебную интонацию, гостеприимно сказала Калугина.

— Вы так думаете? — Новосельцев был не уверен в этом.

— Я в этом убеждена. — Калугиной было нелегко избавиться от директорской безапелляционности.

— Видите ли, я, когда к вам шел, я думал о том, что мне надо с вами серьезно поговорить… но только вот не знаю, с чего начать?

— Начните с главного, — улыбнулась Людмила Прокофьевна.

Новосельцев опустил глаза:

— У меня к вам предложение…

— Рационализаторское? — полюбопытствовала Калугина.

— В некотором роде… — неопределенно промямлил Анатолий Ефремович.

Но тут зазвонил телефон. Калугина дотянулась до соседнего столика, где стоял аппарат, и сняла трубку:

— Алло!

Звонили из квартиры Новосельцева.

— Позовите, пожалуйста, папу… его зовут Анатолий Ефремович, — сказал Вова, перемазанный зеленой краской.

— Анатолий Ефремович, это вас! — удивилась Людмила Прокофьевна и передала трубку.