Служебный роман

— Понимаете, Новосельцев, он какой-то неискренний, скользкий… — Верочка быстро взглянула на Ольгу Петровну. — Я бы полюбить такого не смогла… Ой, бежать пора, а то от старухи попадет!

И Верочка мгновенно исчезла.

— Зачем эта финтифлюшка сюда приходила? — пожала плечами Ольга Петровна.

…В своем кабинете Самохвалов продолжал нервно ходить взад и вперед.

— Я… вынужден, должен признать, Людмила Прокофьевна, что вы правы — вы! Наверное, я потерял над собой контроль. — Юрий Григорьевич смотрел ей в лицо. — Спасибо, что вы вовремя меня остановили!

— Я рада, что вы это восприняли именно так! — поверила ему Калугина.

— Разрешите? — Самохвалов забрал письма и положил в карман. — Я опять с ней побеседую, по-хорошему, по-доброму…

…В буфете Новосельцев стоял в очереди. Сразу же за ним заняла очередь Шура. Она поднесла свои губы к уху Новосельцева.

— Наша мымра сослала меня в бухгалтерию, — шепотом поделилась своей неприятностью Шура. — Но я там задыхаюсь от скуки. Я вырвалась вам сказать, Новосельцев, что вы друг Ольги Петровны и должны ее унять! Она губит и себя, и его!

— Ничего не понимаю! — оторопел Анатолий Ефремович.

— Как? — изумилась Шура. — До вас еще не дошло? Рыжова без памяти влюбилась в Самохвалова и терроризирует его пылкими письмами.

— Это вранье! — рассвирепел Новосельцев. — Я знаю Олю и ее мужа! Они прекрасная пара! Не распускайте сплетни!

— Юрий Григорьевич, — свысока ответила Шура, — сам отдал мне письма Рыжовой, чтобы мы разобрали их на месткоме! Я их читала!

— Идите-ка вы… — в бешенстве заорал Новосельцев, — …в бухгалтерию!

Очередь, вся, как один человек, обернулась на крикуна. Шура в испуге отпрянула и исчезла. Новосельцев тоже покинул очередь.

В приемную вбежал взволнованный Анатолий Ефремович.

— Самохвалов у себя? — гневно выкрикнул он.

— У себя, — подтвердила Верочка, — но Людмила Прокофьевна просила никого не впускать!

В кабинете Самохвалов продолжал налаживать отношения.

— Знаете, Людмила Прокофьевна, о чем я сейчас жалею? — шутливо сказал он. — О том, что вы не мужчина!

— Это еще почему?

— Я бы тогда предложил: пошли, примем по сто граммов и забудем про это дело…

Нарушив начальственный запрет, Новосельцев рывком открыл дверь и, с трудом сдерживая ярость, появился на пороге.

— Юра, я у тебя одалживал двадцать рублей. Хочу с тобой расплатиться!

Новосельцев достал из кармана две десятки и протянул их Самохвалову.

— Но почему именно сейчас и здесь? — Самохвалов настороженно взял деньги.

Вместо ответа Анатолий Ефремович размахнулся и ударил Самохвалова по лицу.

— За что? Как ты смеешь? — опешил Юрий Григорьевич.

— Извините, Людмила Прокофьевна! — обратился к Калугиной Новосельцев.

— Только ваше присутствие… Людмила Прокофьевна… — гневно процедил Самохвалов. — Но я этого так не оставлю!

— А вы дайте ему сдачи! — весело посоветовала Калугина.

— Я ему дам сдачи, но другими средствами! — пообещал Самохвалов и выбежал из своего кабинета, громко хлопнув дверью.

Он промчался мимо Верочки, которая проводила его злым взглядом.

— Я — в министерство! — крикнул Самохвалов на ходу и с явной угрозой.

Калугина и Новосельцев остались вдвоем в кабинете Самохвалова.

— Распустились вы, товарищ Новосельцев! Докатились до того, что затеваете драку в кабинете директора!

— Заместителя директора! — уточнил Анатолий Ефремович. — Это нехорошо! В следующий раз я поколочу его в вашем кабинете!

— Мало того, что вы враль, трус и нахал, вы еще и драчун!

— Да, я крепкий орешек! — скромно признался Новосельцев.

— Боюсь, мне придется заняться вашим перевоспитанием, — вздохнула Людмила Прокофьевна.

— Я вас очень прошу — займитесь! — попросил Новосельцев. — Только учтите — я трудновоспитуемый!

…Активность, щедро заложенная в Шуру природой, не давала ей успокоиться. Переполненная до краев желанием действовать, представитель месткома присела на стул рядышком с Ольгой Петровной.

— Старуха сослала меня в бухгалтерию, — сообщила Шура, — но я вырвалась на свободу.

— Это мужественный поступок, — пошутила Ольга Петровна, все еще не подозревая, что стала притчей во языцех.

— Конечно, я вам сочувствую как женщина — женщине. Но ведете вы себя аморально! Сплетням я не верила, но товарищ Самохвалов меня посвятил! — Шура доверительно понизила голос: — Читала я ваши сочинения. Замужняя женщина, больше того — мать, и вдруг неприличные письма пишете! Я вам по-дружески советую, как добрый товарищ, — выкиньте это из головы, вернитесь в семью, в работу, в коллектив!

Ольга Петровна держалась из последних сил.

— Зачем он давал вам их читать? Посмеяться хотел надо мной?

— Что вы! Ему не до смеха, — возразила Шура. — Он консультировался со мной, как вам помочь.

— Не сомневаюсь, что вы дали ему хороший совет, — мертвым голосом сказала Ольга Петровна.

Неподалеку появился Новосельцев. При виде его Шура бросилась спасаться бегством. Новосельцев брезгливо посмотрел ей вслед, а потом перевел сочувствующий взгляд на Ольгу Петровну.

Та сидела не двигаясь, как бы окаменев. Только слезы лились по ее лицу.