Смайлик на асфальте

Послонявшись по комнате, Артём заварил Дарджилинг и уселся в рабочее кресло. Долго не решался включить компьютер, затем все же протянул руку и нажал на кнопку. Программа вывела на экран голубой круг с планетами. Набрал дату и время рождения — знал цифры на память — и планеты изменили свое положение. Он смотрел на гороскоп и удивлялся себе. Как? Почему? Почему раньше ничего этого он не видел? Но одно дело, когда ты анализируешь гороскоп хорошо знакомого и симпатичного тебе человека, и совсем другое, если обладатель гороскопа тебе не знаком. В первом случае невольно подстраиваешь трактовку под уже известные события и черты характера и не видишь того, чего не хочется видеть, во втором — ты более объективен. Но сейчас Артём смотрел на гороскоп другими глазами — ощущение, что он совсем не знает этого человека, было слишком ярким.

Артём достал из шкафа «Характеристики градусов зодиака», «Аспекты натальной карты», еще пару книг. Он больше не полагался на свою память, теперь только трактовки, сделанные независимыми авторами.

Солнце в двадцатом градусе Девы. Раньше Артём видел проявление этого градуса в некоторой нелюдимости, умении приспосабливаться к любым обстоятельствам, отличных аналитических способностях. Тогда он отмел весь негатив, который содержался в описании. Решительно, без сомнения. Но сейчас, желая остаться беспристрастным, потянулся к книге. «Очень мрачная, тяжелая натура, которая умеет добиваться поставленной цели. Одержимость идеей или человеком. Скрытая агрессивность, жизнь, полная препятствий. Такой человек умеет делать все незаметно, не оставлять следов. Возможность насильственной смерти», — прочитал он.

Соединение Луны с Плутоном в девятнадцатом, разрушительном градусе Скорпиона еще и в негативных аспектах. Разрушительный градус в гороскопе — это проверка человека, испытание на прочность. С такого человека много спрашивают, но ему и многое дается. Так он думал раньше. Знала же астрология Моцарта с Бахом, в гороскопах которых Нептун — планета, связанная с музыкой и высшей гармонией — находился и разрушительном градусе. Они сумели подняться над суетой жизни и достигли высочайших высот в музыке. В гороскопе Достоевского вообще было задействовано сразу три разрушительных градуса. Писатель прожил трудную жизнь, да и сам был нелегким человеком, но он изливал слезы, желчь, боль, сомнения на бумагу, а не убивал людей.

Звезды не лгут, просто мы не можем объективно относиться к друзьям и близким. Сейчас Артём смотрел на соединение Луны с Плутоном другими глазами. Скрытность, бурные, первобытные чувства, которые спрятаны от посторонних и которые грызут человека изнутри, разрушая его, а он, в свою очередь, разрушает все, что его окружает. Планомерно, целенаправленно, не дрогнув ни на секунду. Такой человек мог быть очень опасен.

Еще одно соединение — теперь уже Восходящего Лунного узла с Черной Луной в Козероге. Еще одно описание, заставившее содрогнуться.

Последовательно, методично, параметр за параметром Артём рассматривал гороскоп, раскручивая личность его обладателя. И все больше хватался за голову. Получается, он совсем не знал этого человека. Да, обладатель гороскопа вполне мог быть организатором серии убийств, ему хватило бы умственных способностей, целеустремленности, предприимчивости, чтобы спланировать и организовать преступления. Хватило терпения, чтобы не выдать себя, и жестокости, чтобы убить своими руками тех, кто был в курсе и знал его в лицо. И наверняка хватит выдержки, чтобы остановиться после смерти Дальбана.

Артём выключил компьютер, смотреть на экран он больше не мог. Он не понимал, что ему теперь делать, и почему-то самый простой поступок — позвонить Брагину — не приходил в голову. Комната внезапно показалась тесной, стены давили, он задыхался. Хотелось на воздух.

В футболке, запачканной кровью, — он так и не переоделся — Артём вышел на улицу.

Наступил вечер. От асфальта вверх поднимался теплый, дрожащий воздух, из-за чего казалось, что город становится нереальным, зыбким. В этом призрачном Питере вполне могли твориться странные вещи и безумствовать серийные убийцы. Артём брел по улице, не замечая, куда направляется. Никакой определенной цели он не преследовал, просто шел. Даже бежал. Бежать, спрятаться — самый первый инстинкт, который срабатывает, когда становится страшно. А сейчас ему было страшно. Очень.

Громада Исаакиевского собора внезапно надвинулась на него, ошеломив своим величием. Несмотря на поздний вечер, огромное открытое пространство перед собором было заполнено экскурсионными автобусами. С колоннады возвращались последние экскурсанты. Он почти бегом пересек площадь — люди его пугали — хотелось забиться в темную щель. Так поступают испуганные крысы, но сейчас ему было все равно, пусть он будет крысой. Безлюдная, мрачноватая вечером Галерная с бесконечной шеренгой домов стала такой щелью.

Из-за затянутого зеленой строительной сеткой здания вышла подвыпившая компания.

— Эй, приятель, чего ищешь?

— Без понятия, — бросил он, не останавливаясь.