Читаем Смена режима. На пути к постлиберальному будущему полностью

В отличие от этого, социальный и политический порядок, предполагаемый и поддерживающий тот тип сообщества, к которому стремится коллегия, - это стабильность, преемственность и традиции. Работа преподавателей включает в себя передачу традиций знаний студентам, при этом ожидается, что более глубокий урок, усвоенный в таком сообществе, - это благодарность за наследство и воспитание обязанности оставить столько же, если не больше, будущим поколениям. Первозданность и красота многих наиболее известных зданий колледжа, таких как библиотека и часовня, отражают эту первоначальную цель колледжа: передача с таким трудом завоеванных знаний от одного поколения к другому, практика предельной серьезности, призванная вызывать благоговение и восхищение. Хотя современные кампусы часто все еще сохраняют остатки архитектуры колледжа, чаще всего даже в этих старых зданиях сегодня размещаются начинания, вдохновленные совершенно противоположной философией, и почти всегда сегодня их затмевают гротескные здания, которые, как нам говорят, отражают прогресс и отказ от отсталости прошлого.

В миниатюре эти два учреждения могут выглядеть одинаково для посетителя, и сегодня будущих студентов неизбежно проводят через самые старые части кампуса, где самые красивые здания призваны вдохновлять и впечатлять. Однако на самом деле эти два учреждения неизбежно отражают принципиально разные обязательства и философию - факт, который редко обсуждается в студенческом городке, а тем более в обществе в целом. Политический и социальный порядок, управляемый приматом опыта, не является нейтральным: он будет определять глубинные приоритеты, а значит, и характер всего общества.

Общество, основанное на преемственности, с одной стороны, и революционных преобразованиях, с другой, обязательно будет ценить и стремиться культивировать в гражданах определенный набор качеств. В последнем случае преимущество будет отдаваться относительно небольшому числу "прогрессистов" - нонконформистов Милла, предпринимателей, "любых людей". Социальный порядок, основанный на традициях и преемственности, вместо этого стремится укрепить среднее и "обычное", особенно подчеркнуть более "домашние" добродетели, которые возникают из повседневных ритмов предсказуемого мира и являются полезными.

Озабоченность такой "обычной добродетелью" лежит в основе первоначальной критики прогрессивного либерализма отцов-основателей Америки. Опасаясь, что Конституция со временем даст преимущество небольшой элите, которая будет накапливать власть за счет простых людей, первоначальные критики Конституции - так называемые антифедералисты - доказывали тесную связь между социальным, политическим и экономическим порядком, который ценит мудрость простых людей, умеренность в экономических и военных делах и скромность республики в целом. Иными словами, только та нация, которая в своей основе руководствуется "мудростью народа" и дорожит ею, могла бы стать добродетельной республикой, а не амбициозной и в конечном итоге деспотичной империей, как внутри страны, так и на международной арене.

В отличие от рационалистов, чья система стремилась поощрять великих и амбициозных людей занимать государственные должности и утверждала превосходство хорошей администрации над местным правлением, антифедералисты настаивали на превосходстве здравого смысла, заложенного в различных местах конфедерации. Более местный и скромный масштаб не только послужит колыбелью воспитания добродетели, но и предложит лишь скромные средства, которые, в свою очередь, укротят искушение к самовозвеличиванию и непомерным амбициям.

У людей среднего достатка меньше искушений - они склонны в силу привычки и компании, с которой они общаются, ограничивать свои страсти и аппетиты - если этого не достаточно, то недостаток средств для их удовлетворения будет сдерживающим фактором - они вынуждены проводить свое время в своих занятиях - поэтому значительные дворяне страны более умеренны, обладают лучшей моралью и менее честолюбивы, чем великие.

Такие обычные добродетели, настаивал Меланктон Смит, не требуют чрезвычайных усилий. Скорее, они органично возникают из скромных условий стабильного и упорядоченного общества. Ответственность, бережливость, умеренность и хорошие привычки - это не обязательно материал для эпических поэм, но это добродетели, наиболее доступные и полезные для массы обычных людей. В споре между теми, кто отдает предпочтение "экспертам" и "здравому смыслу", спорные утверждения отражают различные представления о природе социального и политического порядка и о том, каких людей он должен породить. Характерно, что одни отдают предпочтение "немногим", другие - "многим".

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 мифов о Берии. Вдохновитель репрессий или талантливый организатор? 1917-1941
100 мифов о Берии. Вдохновитель репрессий или талантливый организатор? 1917-1941

Само имя — БЕРИЯ — до сих пор воспринимается в общественном сознании России как особый символ-синоним жестокого, кровавого монстра, только и способного что на самые злодейские преступления. Все убеждены в том, что это был только кровавый палач и злобный интриган, нанесший колоссальный ущерб СССР. Но так ли это? Насколько обоснованна такая, фактически монопольно господствующая в общественном сознании точка зрения? Как сложился столь негативный образ человека, который всю свою сознательную жизнь посвятил созданию и укреплению СССР, результатами деятельности которого Россия пользуется до сих пор?Ответы на эти и многие другие вопросы, связанные с жизнью и деятельностью Лаврентия Павловича Берии, читатели найдут в состоящем из двух книг новом проекте известного историка Арсена Мартиросяна — «100 мифов о Берии».В первой книге охватывается период жизни и деятельности Л.П. Берии с 1917 по 1941 год, во второй книге «От славы к проклятиям» — с 22 июня 1941 года по 26 июня 1953 года.

Арсен Беникович Мартиросян

Биографии и Мемуары / Политика / Образование и наука / Документальное
Гордиться, а не каяться!
Гордиться, а не каяться!

Новый проект от автора бестселлера «Настольная книга сталиниста». Ошеломляющие открытия ведущего исследователя Сталинской эпохи, который, один из немногих, получил доступ к засекреченным архивным фондам Сталина, Ежова и Берии. Сенсационная версия ключевых событий XX века, основанная не на грязных антисоветских мифах, а на изучении подлинных документов.Почему Сталин в отличие от нынешних временщиков не нуждался в «партии власти» и фактически объявил войну партократам? Существовал ли в реальности заговор Тухачевского? Кто променял нефть на Родину? Какую войну проиграл СССР? Почему в ожесточенной борьбе за власть, разгоревшейся в последние годы жизни Сталина и сразу после его смерти, победили не те, кого сам он хотел видеть во главе страны после себя, а самозваные лже-«наследники», втайне ненавидевшие сталинизм и предавшие дело и память Вождя при первой возможности? И есть ли основания подозревать «ближний круг» Сталина в его убийстве?Отвечая на самые сложные и спорные вопросы отечественной истории, эта книга убедительно доказывает: что бы там ни врали враги народа, подлинная история СССР дает повод не для самобичеваний и осуждения, а для благодарности — оглядываясь назад, на великую Сталинскую эпоху, мы должны гордиться, а не каяться!

Юрий Николаевич Жуков

Публицистика / История / Политика / Образование и наука / Документальное
1000 лет одиночества. Особый путь России
1000 лет одиночества. Особый путь России

Авторы этой книги – всемирно известные ученые. Ричард Пайпс – американский историк и философ; Арнольд Тойнби – английский историк, культуролог и социолог; Фрэнсис Фукуяма – американский политолог, философ и историк.Все они в своих произведениях неоднократно обращались к истории России, оценивали ее настоящее, делали прогнозы на будущее. По их мнению, особый русский путь развития привел к тому, что Россия с самых первых веков своего существования оказалась изолированной от западного мира и была обречена на одиночество. Подтверждением этого служат многие примеры из ее прошлого, а также современные политические события, в том числе происходящие в начале XXI века (о них более подробно пишет Р. Пайпс).

Арнольд Джозеф Тойнби , Ричард Пайпс , Ричард Эдгар Пайпс , Фрэнсис Фукуяма

Политика / Учебная и научная литература / Образование и наука