Смерть домохозяйки и другие тексты

И она вела нас в столовую, сумрачную, точно внутренность азиатского храма на картине Рембрандта, где архитектурный торт, столь же добродушный и приветливый, сколь и внушительный, казалось восседал там изо дня в день во что бы то ни стало, ожидая, что Жильберте придет в голову снести его шоколадные зубцы и разрушить его стены, коричневые и крутые, обожженные в печи, словно бастионы дворца Дария. Более того, приступая к разрушению ниневийского торта, Жильберта считалась не только со своим голодом; она справлялась также, голоден ли я, и извлекала для меня из развалин здания целую стену, блестящую и усаженную красными ягодами в восточном вкусе.

На первый взгляд, Пруст здесь просто описывает торт. Но одновременно он делает и кое-что еще. Эти строки – также и портрет художника в юности, портрет того, кто однажды станет писателем и напишет этот самый роман. Вся сцена построена весьма хитроумно. Может показаться, что рассказчик сражается с Кантом и Рембрандтом, словно желая показать, на что он способен. И он действительно хочет проявить себя. Только на самом деле он сражается с тортом. Он желает доказать, что его стиль находится на такой же высоте, что и это произведение кулинарного искусства. И шоколадным бастионам, и зубцам, и красным ягодам в восточном вкусе найдется достойное соответствие в стиле его письма. То, что повар сделал для кондитерского искусства, рассказчик сделает для литературы. Иными словами, Пруст тренируется на торте. Однажды он, конечно, превзойдет это сахарное творение. Чему станет подтверждением этот самый роман.

Но есть и кое-что еще. То, как Жильберта атакует торт в этой сумрачной, похожей на храм столовой, символизирует то, что герой хотел бы сделать с Жильбертой – и, несомненно, что она хотела бы сделать с ним. Она голодна, и он ведь тоже? – осведомляется Жильберта, с изощренной деловитостью разделывая торт и протягивая кусок рассказчику. Пруст возвращает сахар в эротику. Торт – это, действительно, маленькая смерть.

Сахар – напоминание о быстротечности жизни, о жажде, желании, похоти – то есть обо всем, что затягивает человека в трясину материи.

А что же искусство? Если человек обречен проиграть битву сахару, то не является ли задачей искусства возвести храм во имя всех шоколадных тортов на свете?

Злодеи большие и малые: Вальтер Зернер

Текст написан для выступления на мероприятии под названием «Soirée Dada» в клубе «Форум» 1 апреля 2011 года. Позже в этом же году он был опубликован в журнале Высшей школы дизайна Бекмана.

Дамы и господа! Хотелось бы начать с признания. Я долго сомневалась насчет нашей сегодняшней встречи. Я понятия не имела, что сказать о Вальтере Зернере и его книге «Руководство для мошенников», написанной в 1927 году. И тому есть несколько причин.

Я не привыкла говорить о мелких фигурах в литературной истории. Обычно я имею дело с великими писателями – такими, как Пруст, Джойс, Манн, Вулф, Флобер, Бальзак, Стендаль. И вот теперь передо мной стоит экзотическая задача – произнести речь о литературном маргинале. Вальтер Зернер плавал по-собачьи во всеми позабытом заливе мировой литературы, в то время как огромные круизные лайнеры величественно проплывали мимо и поднимали внушительные волны, угрожающие вынести этого маленького человечка на безлюдный берег. Разве не безопаснее, разве не веселее было бы плыть на круизном лайнере?

Это во-первых. Во-вторых, в книге Вальтера Зернера повествуется о том, как обманывать своих ближних. Что не вызывает во мне особенного отклика. Я же человек честный. Доверчивый. Надежный. Не склонный к манипулированию. Плюс ко всему, Вальтер Зернер беспардонно высмеивает таких, как я: брюнетов, профессоров и подписчиков журналов.