Смерть домохозяйки и другие тексты

Еще более беспощаден Флобер в романе «Госпожа Бовари» (1857). Утро. Эмма Бовари приняла мышьяк и корчится в предсмертных конвульсиях. Лицо ее посинело, по нему градом течет пот, зубы стучат. У постели умирающей беспомощно топчется ее муж Шарль, мягкотелый и бездарный провинциальный лекарь. Рядом с ним – один из самых важных персонажей романа, аптекарь Оме, нагляднее всех остальных героев воплощающий собой нравственную деградацию. Он – олицетворение худших качеств и ценностей буржуазного класса: расчетливости, цинизма, оппортунизма, лицемерия, честолюбия. Именно у него в аптеке Эмма раздобыла мышьяк. В довершение ко всему, он написал труд, посвященный производству сидра. Флобер словно подмигивает Бальзаку. Оба они не знают пощады, когда речь заходит о провинции.

Шарль взывает о помощи. Его жене нужна квалифицированная медицинская помощь. И вот в путь отправляется доктор Ларивьер, талантливый хирург, наводящий трепет на всех вокруг своей фанатичной преданностью делу и своей невероятной проницательностью. Взгляд его подобен скальпелю; он презирает чины и награды, главное в его жизни – наука.

Шарль томится в ожидании. Но вот стук колес и щелканье бича всё ближе, оконные стекла задрожали – доктор прибыл.

А что же Оме? Он затевает завтрак в честь заезжей знаменитости. И для Оме это действительно честь. Поэтому срочно скупаются все лучшие продукты, какие только можно найти в городке. И пока мышьяк пожирает жизнь Эммы, Оме и его гости в свою очередь поглощают яйца, сливки, жареных голубей и котлеты. После трапезы подается кофе, сваренный из зерен, обжаренных самолично господином Оме. Между делом аптекарь решает сообщить гостю некоторые подробности о состоянии здоровья Эммы:

– Сперва появилось ощущение сухости в горле, потом начались нестерпимые боли в надчревной области, рвота, коматозное состояние.

– А как она отравилась?

– Не знаю, доктор. Ума не приложу, где она могла достать мышьяковистой кислоты[54].

А затем Оме продолжает:

– Я, доктор, решил произвести анализ и, primo, осторожно ввел в трубочку…

– Лучше бы вы ввели ей пальцы в глотку, – заметил хирург.

Но Оме вовсе не чувствует себя обескураженным. Он лопается от гордости, ведь сам великий хирург завтракает в его доме! Он пытается блеснуть эрудицией и валит в кучу рассуждения о мягкотелках, манценилле и змеином яде, а также сыпет именами фармацевтических светил.

И вот приходит время кофе.

Госпожа Оме принесла шаткую спиртовку – ее супруг требовал, чтобы кофе варилось тут же, за столом; мало того: он сам обжаривал зерна, сам молол, сам смешивал.

– Saccharum, доктор! – сказал он, предлагая сахар.

Затем созвал всех своих детей, – ему было интересно, что скажет хирург об их телосложении.

Флоберу нет нужды что-либо прибавлять к этому. Слово прозвучало – saccharum, сахар на латыни, – и эффект распространяется со скоростью сибирской язвы. Мышьяк или сахар? Первый – белая отрава, второй – маленькая смерть. Эмма умирает, а Оме живет и процветает. Он даже получит орден Почетного легиона. Saccharum. Флобер выносит приговор XIX веку, нелепому и абсурдному.

А у Джеймса Джойса в «Улиссе» (1922) пьет ли кто-нибудь чай с сахаром? Только не Стивен Дедал и не Леопольд Блум. А вот Молли – похотливая Молли – кладет сахар в чай. Утро 16 июня 1904 года. Леопольд Блум – муж Молли – приносит поднос с завтраком в спальню. Молли желает два ломтика хлеба, намазанных маслом, и чаю. Леопольд присаживается на кровать и наливает для Молли чашку чая. В кухне на первом этаже жарятся почки.

Она перестала вдруг помешивать ложечкой. Смотрела прямо перед собой и втягивала воздух округлившимися ноздрями.

– Горелым пахнет, – сказала она. – У тебя там ничего на огне?

– Почка! – возопил он[55].