Смерть грабителям, или Ускользнувшее счастье

— А что мне ждать? Я уже место себе нашла…

— Не дождалась, пока тебя на улицу Владимир выставит, — с ехидцей, сощурив глаза, бросила Анфиса.

— Тебе какое дело?

— Да нет, никакого.

— Вот именно, никакого. Или ты хочешь, чтобы я Владимиру поведала, как ты убийц в квартиру пустила?

Анфиса, словно споткнулась, только рот раскрывала, но ни слова вымолвить не могла, только через некоторое время обрела дар речи.

— Ты говори, да не заговаривайся. Ты ещё скажи, что это я нож под рёбра сунула.

— А что не так? — кухарка стояла, уперев руки в бока. — Кто меня зельем опоил? Не ты ли?

Горничная покраснела и замахала руками.

— Ты сама дверь разбойникам открыла, ты сама им все комнаты показала. Это ты, так что нечего с больной головы на здоровую свои художества перекладывать, — глаза её пылали, словно вот-вот огнём начнёт в стороны метать. — Я в сыскной так и заявлю: так, мол, и так, пожалела нашу кухарку несчастную, сразу доносить на неё не стала. Вот и повертишься ужом на своей сковородке, — она презрительно махнула рукой в сторону посуды. — Вот они там обрадуются, что это ты мне зелье подсыпала…

— А ты откуда про зелье знаешь? — Агриппина уставилась тёмными зрачками глаз на Анфису, которая теперь побледнела.

— Знаю, и всё.

— Да я тебя, — кухарка двинулась со скалкой в руке на горничную. Последняя выскочила из кухни и помчалась в комнату, которую ей ранее предоставил хозяин.

Повернула задвижку и дёрнула за ручку, пробуя, закрыта ли дверь. Потом подошла к стулу и тихонько села, словно опасалась, что её дыхание услышит Агриппина.

Кухарка потянула ручку на себя.

— Заперлась, подстилка хозяйская. Я тебе ещё устрою райскую жизнь, — и пнула ногой запертую дверь.

Анфиса затаилась, боясь не то что пошевелиться, даже моргнуть веками.

«А ведь пойдёт в сыскную», — подумала она и похолодела.

Антип поутру пробудился рано. Голова трещала от выпитого.

«Достанется от барина, — резануло так, что он покрылся холодным потом, но через миг тревога схлынула, словно морская волна с берега, — барин-то того», — и Антип снова повалился кулём на постель.

3

— У господина Преображенского действительно имеется духовное завещание. Николай Иванович оставляет своё имущество, а оно находится не только в России в Псковской и Херсонской губерниях, но есть и два дома: один — во Франции около города Марсель, второй — на Сардинии в городе Сассари, а также денежные средства, заключенные не только в процентные бумаги, но и акции прибыльных предприятий и наличные, всего, — присяжный поверенный взглянул в записи, — около одного миллиона рублей…

— Миллиона? — изумился Михаил Александрович.

— А что вы, батенька, так удивляетесь? — спросил присяжный поверенный. — Наш господин Преображенский очень часто выступал за границей, и там его ценили как несравненный голос России.

— Ладно, мы отвлеклись. Так кому он завещал всё своё состояние?

— Владимиру Петровичу Симонову.

— Кому?

— Племяннику, сыну его родной сестры.

— Стало быть, у господина Преображенского есть родственники?

— В том-то и дело, что нету. Он один остался, не считая племянника.

— Что, и внебрачных детей не прижил?

— Может быть, где-то и бегают, но о них мне неизвестно.

— Хорошо, нам меньше забот. Так где бы мне его сыскать, этого самого Владимира Петровича?

— Михаил Александрович, я отправил телеграмму по приложенному к завещанию адресу, но она так и осталась не вручённой.

— Любопытно, но вы всё-таки адресочек мне запишите.

Анфиса не выходила из комнаты до утра. Около восьми часов накинула на плечи заячий полушубок, выскользнула из квартиры, не заметив, что за ней следит кухарка.

— Вот ты и попалась. О твоих проделках я всё равно расскажу господину, как его там, самому главному из сыскной, — и подошла ко входной двери, закрыв защёлку. — Посмотрю, как ты вертеться будешь, — и направилась на кухню готовить. Хотя хозяина не стало, но до приезда Владимира Петровича их всё-таки в квартире трое, пусть даже и с этой змеёй Анфиской.

Потом Агриппина вернулась на кухню, пошарила в тайнике рукой и достала из него свёрток. Развернула холстину. Заблестели яркими звёздочками камни на кольцах и браслетах. Она полюбовалась ими, вслед за этим скривилась, взяла браслет, но потом положила обратно, выбрала несколько колец и цепочку. Кухарка толк в камнях знала, поэтому взяла те, что подешевле.

— Пусть теперь попробует отвертеться, змея подколодная, что она к хозяйской смерти отношения не имеет.

Агент, ведущий наблюдение за женщинами, не узнал Анфису, одетую в полушубок и сдвинувшую платок до самых бровей, поэтому в рапорте написал, что горничная и кухарка из квартиры не отлучались.

Анфиса вернулась через два часа с довольным масленым лицом и сверкающими из-под платка глазами. Попасть в квартиру не составило труда — камердинер всё-таки поднялся и заставил себя спуститься в портерную для поправки здоровья. Вернулся и даже забыл закрыть дверь на ключ, поэтому Анфиса ужом проскользнула в свою комнату.