Смерть грабителям, или Ускользнувшее счастье

— Слишком уж притянуто за ослиные уши, — поморщился Филиппов. — Не Егор же Иванович их убивал. У нас какой-то непонятный клубок, всё переплетено, но пока необъяснимо. Конечно, и Елизавета Самойловна внесла определённую лепту, но… не знаю, что-то не вяжется. И лже-Анфиса, и Митька Весёлый, и этот убитый Перинен. Всё так и норовит пустить нас по каким-то окольным путям. Таким образом, вы, Николай Семёнович, в Адресный стол, у вас лучше получается добывать у них сведения. Вот список, — начальник сыскной полиции протянул листок бумаги со списком фамилий. — Это пока единственная наша зацепка. А вы, Михаил Александрович, снова посетите гостиницу и выясните, как могла покинуть комнаты наша разлюбезная шляхетская пани. Я не верю, что её никто не видел.

Не могла же она выпорхнуть птицей в окно, на самом деле? Так что у вас тоже есть задача, Михаил Александрович.

2

Владимир Гаврилович долго ходил по кабинету, отмеряя шаги от одной стены до другой. В голове роились мысли, но ни за одну он не мог ухватиться — все какие-то скользкие и одна фантастичнее другой, как в романах, которые читала жена. Тайные ходы из одного дома в другой, секретные комнаты, вход в которые через загадочные двери, близнецы, разлученные во младенчестве, и обязательно в начале повествования — бестолковый сыщик, прозревающий по ходу сюжета. Так и в этом деле. Зачем имитировать убийство Иващенко, если эксперт всё равно установит истину? Может быть, преступник тоже начитался этих книг, не имеющих отношения к реальности? И по этой причине написал столь дерзкую записку? Никто так никогда не поступит, либо такой шаг сделает тот, кто собрался навсегда покинуть если не Россию, то хотя бы столицу.

Отбросив прочь все рассуждения о преступниках, Филиппов направился с визитом к господину Елисееву. Хозяин отъехал по торговым делам, поэтому Владимир Гаврилович попросил горничную доложить о приходе начальника сыскной полиции Филиппова.

Катя приветливо улыбнулась.

— Елизавета Самойловна вас примут, — взяла пальто, повесила на вешалку и уже потом сопроводила полицейского чиновника в комнату хозяйки.

— Здравствуйте, — Филиппов наклонил голову.

— Здравствуйте, господин Филиппов, — процедила сквозь зубы Елизавета Самойловна и бесцеремонно осмотрела полицейского начальника с головы до пят.

Начальник сыскной полиции не отличался высоким ростом, а плотным телосложением скорее напоминал циркового борца, чем чиновника. На круглом лице выделялись густые усы, больше напоминающие казацкие. Голова, казалась, приросла к толстой шее. На Елизавету Самойловну смотрели проницательные глаза.

У хозяйки загорелись глаза, потом она прищурилась.

— Владимир Гаврилович, если не ошибаюсь?

— Вы правы.

— Чем обязана визиту начальника сыскной полиции? Ведь вы нашли поджигателей, не так ли?

— Нашли, но я пришёл к вам с другими вопросами, — Филиппов коснулся правого уса. — Вы позволите задать вам несколько щекотливых вопросов, касающихся вашей частной жизни?

Елизавета Самойловна стояла в нерешительности. Можно было выставить полицейского за дверь, а можно и побеседовать, пока нет дома мужа.

— Хорошо, — сухо выдавила женщина, — садитесь, Владимир Гаврилович.

Филиппов прошёл и опустился на указанный ею стул.

— Так чем я могу помочь столь серьёзному учреждению? Неужели вы нуждаетесь в моей помощи? Ведь я обычная женщина, — кокетливо произнесла Елизавета Самойловна.

— Простите меня за бестактность, сударыня, но подробности вашей жизни меня интересуют только со стороны дознания по известным делам…

— Бедные Ваня и Коля… — горестно вздохнула женщина. По её лицу пробежала тень утраты, но тут же выражение стало злобным, словно хозяйка превратилась в хищную птицу с острым клювом. — Я же всё вам рассказала, что вам нужно теперь? — в её словахпрозвучалазаметная неприязнь.

Филиппов тяжело вздохнул и воздел брови вверх, словно это не он, Владимир Гаврилович, а именно начальник сыскной полиции позволяет себе задавать неудобные вопросы.

— Где вы познакомились с господами Горчаковым, Иващенко и Преображенским?

Елизавете Самойловна вспыхнула, сжала губы, намереваясь выставить полицейского за дверь, но отчего-то плечи её поникли, и она с дрожью в голосе произнесла:

— Только не говорите ничего мужу. Понимаете, я люблю своего Егора, но устоять перед красивыми мужчинами не в силах. Да, я порочная женщина, я это знаю, но, увы, ничего с собою поделать не могу… Вы меня осуждаете? — она исподлобья посмотрела на Филиппова, прижимая платочек к лицу.

— Отнюдь, — медленно произнёс Владимир Гаврилович, — судить я не вправе, ибо, как говорится, кто без греха, пусть бросит в меня камень. И помните, как начинается «Анна Каренина» графа Толстого: «Всесчастливыесемьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему»? Так кто может вас осуждать? Только вы сами. Простите, но я пришёл не за тем, чтобы читать вам мораль или наставлять на путь истинный. Вы его выбираете сами, я только пришёл, чтобы вы помогли мне в поисках преступников, забравших жизни.

— Чем же я смогу вам помочь? — искренне удивилась женщина.