Смерть грабителям, или Ускользнувшее счастье

— Нет.

— Любопытно. Теперь, если вы не будете против, поговорим об Иване Самсоновиче. У господина Иващенко остались наследники?

— Если не ошибаюсь, у Вани был младший брат Фёдор.

— Вы не знаете, когда Фёдор приезжал к брату в последний раз?

— Может быть, год, а может, и полгода тому.

— Они дружески расстались?

— Отнюдь, они тоже поссорились.

— И тоже из-за денег?

— Именно. После смерти родителей вся забота о воспитании младшего брата легла на плечи Ивана. У них разница в возрасте в пятнадцать лет, вот и пришлось… Что говорить? Фёдор оказался не слишком благодарным. Старшему брату приходилось выручать младшего из таких передряг, что не каждый бы и сумел.

— Вам поведал о брате Иван Самсонович?

— Он.

— И они тоже повздорили из-за долгов младшего брата?

— Фёдору уже двадцать шесть, а он вёл себя, как капризный ребёнок.

— Н-да, — Владимир Гаврилович поднялся с места. — Елизавета Самойловна, — с укоризной начал он. — Почему вы раньше нам ничего не рассказали.

Госпожа Елисеева по-детски надулапрелестные алые губки.

— Меня никто об этом не спрашивал!

3

В сыскное отделение Владимир Гаврилович явился в крайне подавленном настроении. Никто из подчинённых даже не попытался узнать у госпожи Елисеевой о наследниках убитых. Да он, Филиппов, и сам хорош. Это же самая главная заповедь: проверять в первую очередь ближайших родственников. В девяти случаях из десяти надо искать, кому выгодно. А они успокоились — мол, если господа наследнички далеко, то на них никогда не падёт подозрение. А здесь…

Владимир Гаврилович торопливо сбросил пальто, повесил его на крючок и сел за стол, облокотившись на столешницу и обхватив ладонями голову.

— Опять вы, господин Власков? — чиновник Адресного стола теперь не пытался отправить Николая Семёновича к начальнику. — Что там у вас? — сказал на этот раз с улыбкой на губах.

— Пять фамилий, и мне необходимо знать, проживает ли кто из них в столице…

— И, — подхватил чиновник, — если проживает, то по какому адресу.

— Совершенно верно, — на лице Власкова появилось самое добродушное выражение.

— Садитесь, господин Власков. Придётся вам некоторое время подождать.

— С удовольствием.

В гостинице Михаила Александровича почти у порога встретил управляющий.

— Чем обязан нашей славной сыскной полиции? — В глазах Модеста Николаевича горели озорные огоньки. Он-то был свидетелем, как хвалёные господа сели в лужу и упустили из-под наблюдения какую-то девицу, пусть даже и шляхетского роду.

— Вот, любезный Модест Николаевич, необходимо, кое-что проверить.

— Пани Вышнепольская не объявлялась, если вы к ней явились с визитом.

— Что ж, — из-за накатившей волны ненависти к лже-Анфисе Лунащук почувствовал такое раздражение, что чуть было не вскипел, но взял себя в руки и вполне дружелюбно продорлжал: — Видите ли, любезный, есть необходимость заново проверить комнаты пани Вышнепольской. Надеюсь, там ещё не побывала горничная?

— Нет, — с достоинством ответил управляющий, — без позволения хозяина или хозяйки комнат мы никогда не заходим к ним.

— Вот и чудненько, — отчего-то злость улетучилась и настроение, хотя и подпорченное господином Филипповым, стало вполне сносным. — Тогда придётся нарушить ваш распорядок и вновь проверить комнаты пани Вышнепольской.

— Простите, любезный, но что ещё вы там хотите найти? Ведь вы уже всё перерыли, — теперь уже и Модест Николаевич не скрывал своего раздражения, метая молнии в полицейского чиновника.

— Возможно, мы что-то упустили.

— Хорошо, — чуть ли не скрипнул зубами управляющий и надрывно произнёс: — Я подчиняюсь вашему произволу.

— Простите, сударь, я бы воспринял ваши слова как оскорбление и нежелание помочь сыскной полиции в поисках опасных преступников, но сделаю вид, что ваших слов не слышал.

— Чего не скажешь в горячности? — Модест Николаевич натужно улыбнулся и отвёл в сторону взгляд.

— Модест Николаевич, — теперь голос Лунащука звучал устало, и в нём не слышались нотки раздражения, — с вашего позволения, я попрошу меня сопровождать либо коридорного, либо горничную.

— Лучше вам поможет, только не знаю в чём, — управляющий пожал плечами, — горничная. У нас всё-таки есть другие постояльцы, а коридорный должен быть постоянно на службе.

— Я не против.

Через некоторое время, когда Лунащук подошёл к номеру «пани Вышнепольской» в сопровождении двух агентов, к ним присоединилась горничная. Это была женщина лет тридцати, с ямочками на щеках и соломенного цвета волосами, кокетливо выглядывающими из-под чепчика.

— Добрый день, — она сделала книксен.

Распахнулась дверь. В комнатах оставалось всё, как вчерашним вечером, только что-то неуловимо изменилось. Но вот что, Михаил Александрович не мог сразу понять.

— Постойте, — он остановил агентов и вновь окинул взглядом первую комнату. — Н-да, такое складывается ощущение, что здесь кто-то побывал, — вполголоса произнёс он.

— Я, конечно, извиняюсь, господин полицейский, — робко сказала горничная. Лунащук повернул голову в сторону женщины. — Здесь на самом деле побывала госпожа, которая здесь проживает.

— Как? Когда?