Смерть грабителям, или Ускользнувшее счастье

— Вы же сразу всё понимаете. Самое простое — это парик или смена цвета волос, и, естественно, применение грима. Женщины в этой области очень хорошо разбираются, так что ребятам вашим надо проявить не только сыщицкие навыки, но и сообразительность.

— Владимир Гаврилович, не беспокойтесь, я поставлю толковых агентов.

— Вот ещё что, — Филиппов тронул ус, — если я не ошибаюсь, это Иванов, который второй, следил за Комаровой до гостиницы. Значит, он видел её и, следовательно, сможет опознать. Вы, Леонид Константинович, пошлите его, но так, чтобы его родная мать не узнала. Понятно?

— Так точно.

— Но обратите внимание и на третьего персонажа нашей пьесы, некоего Ферапонтова, хозяина дома. Он тоже вызывает подозрения.

Не успела закрыться дверь за Петровским, как вновь раздался стук.

— Войдите, — поднял взгляд Филиппов.

— Владимир Гаврилович, — на смену Леониду Константиновичу в кабинет явился Лунащук.

— Михаил Александрович, чем обрадуете?

Чиновник для поручений тяжело вздохнул и сел на краешек стула.

— Я, — начал он и тут же умолк, почесав указательным пальцем кончик носа.

— Да начинайте вы, Михаил Александрович. Вижу, что вести не слишком радостные.

— Есть немножко. Как бы помягче выразиться, Владимир Гаврилович…

— Как есть, так и говорите. Правда у нас предпочтительнее лжи.

— Обыграла нас, простите, меня пани Катаржина Вышнепольская. Провела, словно… — и снова умолк, очевидно, хотел выругаться, но сдержался.

— Как я понимаю, всё время, пока ждали её напарника, наша Анфиса-Катаржина находилась в гостинице?

— Совершенно верно. К тому же — в тех комнатах, которые мы обыскивали.

— Интересно, — Филиппов сжал губы.

Начальник сыскной полиции что-то обдумал, потом спросил:

— Так где было её убежище?

— Оказалось, что из спальни дверь вела в небольшую гардеробную комнату, которая была закрыта шкафом.

— Не понимаю, как хрупкая девица могла передвинуть шкаф?

— Скорее всего, шкаф передвинул Митька Весёлый, он же и сделал подвижной заднюю стенку шкафа, так что наша девицав почти комфортных условиях провела несколько часов. Жгла там свечу, а мы не учуяли никакого запаха. Так что…

— Переиграли, — кивнул Владимир Гаврилович. — Заранее приготовили пути отхода, если вдруг заметят слежку. Но к чему такие приготовления? Я всё-таки отказываюсь понимать их цель. Зачем? Почему? Заради чего?

— Заради чего, известно, Владимир Гаврилович, — это деньги.

— Да, деньги, — проговорил вслед за Лунащуком начальник сыскной полиции, — деньги. А ведь и правда, деньги.

— Об этом Митька Весёлый нам написал в записке.

— Я не о том, — отмахнулся Филиппов. — Наследство — тоже деньги, а мы до сих пор не проверили наследников, любезный Михаил Александрович, только выяснили, что они где-то там, — махнул рукой, — и не могли совершить убийства. Хотя мной получены косвенные данные, что новоиспечённые наследники нуждались в деньгах, а богатые родственники им отказали. Одному — полгода тому назад, а второму — три месяца. Вы понимаете, Михаил Александрович, их-то мы должны были проверить в первую очередь, тем более что нам неизвестно, пересекались ли их дорожки с нашим дорогим Митенькой.

— Н-да, получается, что вовремя родственники отдали Богу души?

— Получается, — Филиппов начал барабанить пальцами по столешнице. — Вот вы, Михаил Александрович, займитесь наследниками убитых, а это — он заглянул в листок бумаги, — Фёдор Самсонович Иващенко, двадцати шести лет, младший брат Ивана Иващенко, и Владимир Петрович Симонов, племянник господина Преображенского.

Лунащук изменился в лице и прикусил губу.

— Что с вами, Михаил Александрович?

— Я… я же разговаривал с присяжным поверенным, и он мне поведал, что отправил телеграмму господину Симонову, но она так и осталась невручённой. И я… не то что не обратил особого внимания, а просто…

— Понятно. Вот теперь и озаботьтесь этим вопросом. Нужны сведения об этих наследниках: где они бывали, куда ездили, и, по возможности, с кем они встречались. Я понимаю, что работа большая, но её необходимо провести, иначе мы будем гадать, имеют ли они отношение к преступлениям, или это наши домыслы.

— Но я же…

— Михаил Александрович, каждый из нас совершает непростительные поступки. Вы, надеюсь, на будущее оставили в голове заметку, что в дознании важна каждая мелочь.

5

Выходя из кабинета Филиппова, Николай Семёнович уже прикидывал, с чего начинать поиски московского благодетеля Анфисы. В сыскном отделении второй столицы России у Власкова служил приятель, с которым он ранее был дружен в Санкт-Петербурге, но года три тому назад волею случая и судьбы последний оказался в Москве.

Можно телефонировать, слава богу, что связь есть, рассуждал чиновник для поручений, а можно и телеграфировать.

Власков остановился на первом варианте. Живой разговор всё-таки предпочтительней диалога на бумаге.

Пришлось ждать почти четверть часа, пока состоялась беседа.