Смерть грабителям, или Ускользнувшее счастье

— Я с детства росла в бедности. Вам, наверное, не понять, что такое изо дня в день вставать до рассвета и ложиться после захода солнца. Целый день работать, работать и работать с пяти лет. Вам не понять, что кусок чёрствого хлеба был единственным… Что вам говорить? А эти вот любовнички, — её лицо перекосилось, — за вечер проматывали то, чего хватило бы моей семье на пять лет жизни. Вам же тоже не понять, вот вы какой круглый да упитанный, видимо, никогда с голоду не пухли… — Девица умолкла.

Филиппов наклонил голову сперва вправо, потом влево.

— Вот смотрю я на тебя и думаю: искренне ты мне всё это говоришь или разжалобить хочешь? — Владимир Гаврилович неожиданно для себя перешёл на «ты». — Думаешь, у меня нет сведений о том, в какой семье выросла Мария Пескова? — Девица сощуренными глазами смотрела в упор на Филиппова. — Или ты думаешь, что ты с подельниками умнее сыскной полиции? Что мы здесь верим только на слово? Вот здесь собраны не только показания, но и документы, подтверждающие лично твою преступную деятельность. Если ты продолжишь врать и выкручиваться, как нашкодивший ребёнок, то не будет у нас разговора, а всех документов хватит, чтобы отправить тебя до конца дней куда-нибудь на Сахалин, где твоя красота превратится в тлен и сама сгниёшь там за совершённые грехи.

— Я никого не убивала, — взвизгнула девица, — никого, слышите, никого! Это всё они, они подбили меня, это они! Я не хотела, я не такая!

— Кто они?

— Дядя Вася и Алёша, — тихо сказала Мария, — это они. Это они меня заставили, — и девица разрыдалась.

— Значит, они придумали, как получать деньги с новоиспечённых наследников?

— Они. — Слёзы как будто в одно мгновение исчезли со щёк девицы.

— Как они с ними знакомились? Ведь не выйдешь же на улицу и не пропечатаешь в газете?

— Со Стёпой, — начала Мария, но тут же сбилась и продолжила, — познакомилась, — опять сбилась, — некоторое время я… проживала при одном заведении. — Филиппов кивнул головой: мол, понимаю.

— В Москве?

— Да, — тихо сказала она, — частым гостем был Степан, вот и… познакомились через меня Вершинин и племянник, сговорились без меня, — быстро заговорила она, — а потом этот самый Симонов начал ко мне ходить. Жаловался на скупость дяди, а уже потом он меня пристроил к Николаю Константиновичу.

— Почему через Антипа?

— Вот здесь я вам не помощница. Сама толком не знаю, но Симонов что-то знал об Антипе. Не знаю, я пыталась разговорить Степана, но он только хитро улыбался.

— Всё равно ничего не понимаю, — недоумённо сказал Филиппов.

— Что тут неясного? — удивилась девица. — Получилось так, что и Степан, и Владимир, и Фёдор приходили ко мне в заведение, правда, в разное время. Вы знаете, чего только не наслушаешься в постели: и жалобы, и… — она цинично выругалась. Владимир Гаврилович не поверил своим ушам, глядя на её красивое лицо. — Тогда же ко мне Вершинин зачастил, вот я ему как-то про Стёпу сказала. Что мается человек от безденежья, хотя дядя на золоте спит. Алексей меня попросил с ним познакомить. А мне что, жалко? Вот и сговорились они Ермакова со свету свести, для этого меня к нему горничной устроили и порошки дали, научили, когда и сколько сыпать в питьё или пищу. Я испугалась, когда хозяин меня за границу поволок, но эти двое тут же сообразили, что за границей быстрее всё провернётся. А потом, когда Степан наследство получил, Алексею только четверть наличных отдал, аговорил, что треть отдаст, но поскупился. А мне и вовсе только кольцо подарил.

— Н-да… А Фёдор Иващенко?

— Тот посещал меня пару лет тому, но запомнился он мне. Когда деньги имел, то ими швырялся, как золотопромышленники из Сибири. Вот его Вершинин сам нашёл и предложил стать владельцем состояния. Сговорились они быстро, Федька на ту пору готов был на всё. Но Алёшка предупредил, что надо сделать его наследником как можно быстрее. Вот Вершинин и придумал Григория Перинена убийцей сделать. Гришка что учудил, вы и сами знаете. Ограбил хозяев, у которых мать его кухаркой служила, и квартиру поджёг. Алёшка, хоть и добрый, но такого не прощает. Под удар его Гришка своей выходкой поставил, вот и поплатился за это, — девица поправила волосы и всё рассказывала и рассказывала, словно хотела выговориться. — Он же привлёк внимание к себе, вот и… — покачала головой.

— А как же племянник Преображенского?

— Пока Алёшка раздумывал, как от Иващенко избавиться, в столице я случайно встретила Володьку, небритого и несчастного. Его Вершинин уговорил меня пристроить к дяде горничной, мол, так для дела будет лучше. Тем более что Симонов прослышал, что Николай Константинович переписал завещание, вот и пришлось искать духовную, чтобы её либо выкрасть, либо убедиться, что Володька пока является наследником. Ну, а потом вы знаете, я только дверь открыла, а уж Лёшка Преображенского…

— А зачем ключи у Елисеевой украли?

— У кого? Не знаю я такой, — пожала плечами.

— Хозяйка, у которой мать Перинена кухаркой служила.

— Не знаю я такой.

— И что, вы с Вершининым не знали, что Иващенко и Преображенский пользуют одну женщину?

Девица помолчала, затем продолжила.