Смерть грабителям, или Ускользнувшее счастье

— Что мне замалчивать? Раз уж начала говорить. Алёшка, когда узнал о том, что у Иващенко и Преображенского одна любовница, придумал, как сделать. А когда узнал, что у этой дамочки и третий есть хахаль, так вообще они с дядей Васей обрадовались. Решили этим воспользоваться, тем более что всё складывалось одно к одному.

— С дядей Васей?

— С ним, — кивнула девица, — он — голова.

— Значит, всё, что происходило с участием дяди Васи и Алексея Вершинина, делалось только ради определённой доли наследства?

— Да, — снова кивнула Мария.

— Где сейчас находится Вершинин?

Вначале девица затаила дыхание, а уж потом, гася наплывающую на губы улыбку, произнесла:

— Я думала, он у вас.

— Да, ещё одно. Зачем вы поселились в гостинице «Англия»? Вас же могли опознать?

— Там всегда имеет привычку останавливаться господин Семияров из Читы. Я должна была с ним познакомиться и стать его женой. Он овдовел год тому, тогда же потерял единственную дочь. Либо стать любовницей, увезти его за границу, и там…. Дядя Вася и Вершинин сговорились с братом Семиярова Петром.

— Капитал у Семиярова большой?

— Миллиона полтора-два.

Когда Марию из допросной увели в камеру, Филиппов поднялся с места, чтобы размять ноги. Ранее распорядился, чтобы Ферапонтова привели минут через пятнадцать. Хотел не только привести мысли в порядок, но и прочитать о результатах обыска. Хотя найдено было немного, но всё же обнаружился тайник, в котором хранилось такое количество разнообразных ядов, что можно было месяц травить всех жителей Васильевского острова и окрестностей, золотые изделия и украшения (Владимир Гаврилович сразу же подумал об Антипе — надо бы показать ему: нет ли среди них вещиц, принадлежащих Преображенскому?), пачки банкнот крупного достоинства и несколько паспортов на мужские фамилии. Да, девица наговорила достаточно, но слишком много вплела в правду лжи.

Василий Егорович оказался довольно высокого росту, с покатыми борцовскими плечами и насмешливыми глазами. Казалось, смотрит в упор, а вроде бы тебя прошивает насквозь. Филиппов заглянул в бумагу, не ошиблись ли с возрастом. Но нет — всмотревшись в лицо, убедился, что только с первого взгляда показался Ферапонтов молодым: морщины вокруг глаз выдавали в приведённом на допрос пожившего, потрёпанного жизнью человека.

Василий Егорович остановился у табурета, двумя пальцами тронул бороду и, усаживаясь, произнёс:

— Стало быть, вы и есть тот самый Филиппов?

— Не знаю, кого вы имели в виду под «тот самый» или «не самый», но я, действительно, Владимир Гаврилович Филиппов, начальник столичной сыскной полиции.

— Простите, что не представлен вам, но… Не всегда мы вольны над обстоятельствами.

— Согласен, мы иногда создаём их сами, и сами загоняем себя же в угол.

— Это спорный вопрос.

— Спорный, но сейчас, как вы понимаете, речь о другом. Кстати, я вас вызвал не для допроса, а просто ознакомить с тем, что нам известно.

— Любопытно.

— О тех ядах, которые найдены в тайнике, говорить не буду — вы и сами понимаете, что среди них мы найдём тот, который забрал жизнь господина Преображенского.

— Кого-кого? Прео… как его? — усмехнулся, скривив губы, Ферапонтов.

— Василий Егорыч, вы можете ёрничать сколько угодно перед своими сообщниками, — теперь пришла очередь улыбнуться Филиппову, — это вам не поможет. Итак, у вас найдены яды, потом деньги…

— Это я прятал от бандитов и грабителей — сами знаете, в какие времена живём.

— Василий Егорыч, а позвольте полюбопытствовать, откуда у вас ценные бумаги господина Ермакова?

— Купил, — быстро ответил Ферапонтов.

— Хорошо. Значит, Степан подтвердит.

— Какой Степан?

— Давайте, Василий Егорович, я вам назову, что нам известно, а уж потом дополняйте или опровергайте то, что я говорю.

Ферапонтов кивнул головой.

— Со слов свидетелей, имеющих документальное подтверждение, нам известно о вашей роли в убийстве господ Иващенко, Преображенского, Ермакова. В данную минуту их наследники находятся под подозрением и против каждого из них ведутся дела об их участии в убийстве своих родственников. Нам известно, что вы действовали не один, а в сговоре с Алексеем Вершининым, имеющим бандитскую кличку Митька Весёлый, и Марией Песковой, известной так же как Анфиса Комарова и Катаржина Вышнепольская. А ещё нам известен ваш план по устранению господина Семиярова…

— Тьфу ты, — насупился Ферапонтов, — пригрели на груди змеюку, а она своим поганым языком… — и матерно выругался. — А всё Алёшка. Влюбился, подлец, и даже то, что она с другими по постелям кувыркалась, его не смущало. Продажная баба всегда продажной остается, только казаться порядочной хочет.

— Пока нам больше беседовать не о чем, — Филиппов поднялся со стула, закрыл папку и завязал узлом тесёмки. Тяжело вздохнул и пожаловался: — Устал я от вас, господа мазурики, устал. Продолжим потом, Василий Егорович. Да, последний вопрос. Где сейчас Вершинин?

— Не знаю, — пожал плечами Ферапонтов. — Хотел этой змее подколодной колечко подарить, он же её подарками забрасывал… А где сам? Не знаю, да и знать не хочу. Пусть хотя бы он на воле поживёт.

6