Смерть и козий сыр

Валери предложила это тем же тоном, каким специалист по компьютерам инструктирует выключить и снова включить неисправное устройство – со смесью скуки и небрежности. Однако приходилось признать, что собеседница действительно является экспертом в данном вопросе или по меньшей мере обладает куда более обширным опытом, когда дело касается расторжения брака.

– Я не могу. – Ричард предпринял героическую попытку прогнать из голоса нотки жалости к себе. – Для начала, Клер принадлежит половина гостиницы и бизнеса, поэтому нельзя просто ее не пустить, даже если бы я захотел.

– А ты не хочешь?

– Не особенно. Знаю, жена думает так же. Поэтому мы должны прийти к соглашению и разобраться со всем. Как в финансовом плане, так и в остальных.

– Тебе грустно, что ваши отношения закончились. Голос звучит очень грустно. – Валери немного снизила скорость.

– Да, конечно, мне грустно. Мы прожили вместе тридцать лет, по большей части очень хороших лет. – Ричард задумался, стараясь привести конкретные примеры, вспомнить конкретные дни, но так и не смог. – А ты когда-нибудь испытывала печаль, когда твои… э-э… браки подходили к завершению? – Он попытался проглотить окончание множественного числа.

– Пожалуй, нет, – ответила Валери с легким недоумением, словно впервые коснулась этой темы. – Никогда не сожалела о своих решениях после их принятия. Такая уж я, сам знаешь.

Он знал. И сейчас попробовал подвести разговор к вопросу общего количества браков.

– Решения всегда принимала именно ты?

– О да. Но я всегда могла убедить мужей, что это в их же интересах! – Валери широко улыбнулась, демонстрируя идеальные зубы. Ричард в сотый раз подумал, что никогда не встречал никого, хоть отдаленно похожего на нее. – И что ты планируешь делать с новообретенной свободой?

Он тяжело вздохнул. Очевидно, что эта мысль неоднократно всплывала в сознании, но всегда в мрачных тонах и в терминах героического стоицизма, какого и следовало ожидать от брошенного мужчины, прощающегося с жестоким миром. Первым на ум пришел вариант стать смотрителем маяка. Либо податься в миссионеры и проповедовать среди диких лесов Амазонки. Хотя, по правде говоря, Ричард знал о религии еще меньше, чем о маяках.

– Даже не представляю, – вздохнул он, пока Валери выруливала на парковку сыроварни Менара. – Мне хочется, пожалуй, острых ощущений. Да, думаю, это подходящее выражение. После тридцати лет брака привыкаешь к тому, что большинство дней становятся неотличимыми друг от друга, и так год за годом. Пасха там, Рождество здесь, все праздники в одном и том же ресторане. Те же люди, те же разговоры, те же тревоги. Мне нравится идея свободы от всего этого, и Клер тут не виновата, таков уж брак. По крайней мере, таким он стал для нас. – Собеседница заглушила двигатель. – Пожалуй, мне даже нравится не знать, что будет дальше. – Ричард целиком переключился на режим Джеймса Стюарта. – Пугающе, очень пугающе, но свобода, отсутствие ответственности… это также и бодрит. Никаких привязанностей. Я смогу делать все, что пожелаю. Например, принять спонтанное решение или отправиться куда-то под настроение. И импровизировать на ходу! Именно, теперь я могу импровизировать! – Он сделал глубокий вдох и выглянул из окна на почти пустую парковку. – Итак, каков план?

– Почему бы нам не сымпровизировать? – тихо сказала Валери и улыбнулась.

– Что, серьезно? – ужаснулся Ричард.

Глава четырнадцатая

Несколько минут они оба сидели и смотрели в лобовое стекло. Валери пыталась сформулировать план действий исходя из того, что видела перед собой, пока Ричард, невзирая на свою пламенную речь, жалел, что они вообще заявились сюда без заранее подготовленных идей проникновения, желательно совместно обговоренных, распечатанных в нескольких экземплярах, и, может, даже после пробного прогона.

В это время подъехал туристический автобус и припарковался между их машиной и входом в приемную завода, слегка осев после остановки. Двери с шипением открылись. Затонированные окна и начищенные до блеска кузовные детали подходили скорее гастрольному транспорту, чем туристическому автобусу.

Спустя пару секунд наружу высунулась голова старика в белой шляпе и с кустистыми усами. Затем он сам шагнул на нижнюю ступеньку. Он был одет в чуть тесноватую рубашку и то, что раньше называли слаксами, бледно-голубого цвета. На ногах у него красовались огромные белые кроссовки, отчего казалось, что лодыжки торчат из пенопластовых блоков. Пожилой турист втянул носом воздух, затем поднял висевшую на шее фотокамеру и сделал снимок того, что только что понюхал, после чего осторожно шагнул с нижней ступеньки автобуса на неведомую землю. Счастливый, что она выдержала его вес, старик повернулся и помог спуститься такой же немолодой спутнице с фиолетовыми волосами, торчащими из-под кепки. В остальном же одежда и параметры, видимо, супругов выглядели абсолютно идентичными. Туристка даже проявила такую же подозрительность к надежности французской почвы.