Смерть и козий сыр

– Принести вам что-нибудь попить? – спросил Хьюго, и это было самое приятное предложение за целый день. – У нас есть кефир из козьего молока, тройное смузи из козьего молока, а если хотите чего-то особенного, то могу сделать латте с козьим молоком. – Одержимость была налицо.

– Можно просто стакан воды? – уточнил Ричард, надеясь, что не обидел собеседника отказом от столь широкого выбора. – Я и не знал, что у вас такое разнообразие напитков.

– Я работал над этой идеей уже давно, – с вернувшимся энтузиазмом затараторил Хьюго. – Хотя она не очень нравилась моему отцу, упокой Господь его душу.

– Он был скорее за традиционную продукцию?

– Можно и так выразиться. Или прямо сказать: он был старомодным. Не хочу проявить неуважение к старику, но теперь, в его отсутствие, мы можем наконец расширять производство.

Ричард подумал, что пользуется доверием совершенно ничего не подозревавшего парня. О чем еще спросила бы Валери?

– А Антонин Гроссмаллард не помешал бы этому?

– Вы имеете в виду завещание? – фыркнул Хьюго. – Я бы не стал обращать на него внимание на вашем месте. Мы бы все равно его оспорили.

– Ваша мать отрицает, что Антонин – ее сын?

– Вы знаете? – Сын Фабриса недоуменно заморгал. – Вообще-то, я у нее не спрашивал, но не сомневаюсь, что она бы так и поступила. Так или иначе, сейчас это неважно. Бедный Антонин… – Он замолчал, впервые демонстрируя признаки огорчения.

– Я видел, как вы с ним ссорились на днях. Ты заявил, что он разрушил вашу семью.

– Да. Я расстроился из-за отца и совершил ошибку. – После паузы Хьюго добавил: – Но потом осознал, какой потенциал кроется на ферме. – У него на лице снова заиграла широкая улыбка, выглядевшая почти пугающе.

– Я думал, ты набросишься на Антонина с кулаками.

– Ха! Возможно, я так и поступил бы, если бы не ваше вмешательство. Ну, и к лучшему. Мы часто ссорились, с самого детства, еще когда были совсем маленькими. Наши семьи жили практически вместе с нашего рождения. В коммуне хиппи или вроде того. А потом папа скопил немного денег и купил ферму, а Себастьен с Анжеликой вернулись в кулинарную школу.

Ричард обдумал услышанное. Гроссмалларды и Менары не просто знали друг друга, но и проводили вместе много времени. Про коммуны хиппи в шестидесятых годах ходило немало слухов. Они считались почти такими же ревностными фанатиками, как религиозные секты, только посвящали жизнь гедонизму и, по мнению Ричарда, уделяли прискорбно мало внимания гигиене. Но это все случилось задолго до происходящего сейчас. «Хиппи или вроде того». Общинные семьи, поставщики, дома в паре сотен метров друг от друга. Почти как коммунизм в своем роде.

Ричард помедлил, прежде чем задать следующий вопрос:

– Хьюго, кто, как ты считаешь, убил твоего отца и Антонина?

– Без понятия! – последовал немедленный ответ. – Не имею ни малейшего представления. Серьезно. Поэтому решил просто жить дальше.

У Ричарда создалось неприятное впечатление, что он разговаривает с ребенком, а не с взрослым парнем лет двадцати пяти.

– На верхнем этаже все отсырело, Дик, – прервал беседу Слай, широким шагом подходя к ним с карандашом и блокнотом в руках. – Что же касается ванной… Мне кажется, там раньше держали коз – такая вонь стоит!

Хьюго посмотрел на Ричарда в ожидании перевода.

– Мой зять – риелтор. Вернее, был им раньше. Он пытается сбить цену.

– Даже не знаю, нужно ли нам еще продавать дом. Скоро поступят инвестиции. Для вашего сведения, мы заключили договор на снабжение продукцией ресторана Гая Гарсона. Август Татильон хочет написать о нас статью в Le Figaro, и многие заведения, связанные с веганской кухней, уже созвонились с нами. – Хьюго широко улыбнулся. От этой улыбки невинного ребенка Ричарду стало немного дурно. – Бизнес процветает!

Глава двадцать пятая

Несмотря на нервирующее проявление энтузиазма Хьюго, Ричард никогда еще не чувствовал себя настолько возбужденным и восторженным. Ему не терпелось сообщить Валери о своих приключениях и дальнейших планах. Да, журнал Гроссмалларда оказался крепким орешком, но, по крайней мере, он был в руках у них, а не у преступников. Прогресс был налицо. Даже отсутствие ответа от нее, все сильнее беспокоившее Ричарда, способность действовать самостоятельно, без помощи охотницы за головами, внушала ему уверенность в себе, даже перед лицом маячащей на горизонте перспективы потенциально неловкого семейного ужина.

Поэтому, оставив Паспарту под присмотром четы Фонтейн, которые вымотались до полного изнеможения после посещения достопримечательностей, Ричард отправился на встречу с родными в приподнятом настроении, благодаря поднятой самооценке ради разнообразия. Ощущение продлилось недолго. Когда он подъехал к ресторану и обнаружил, что столик забронирован на имя доктора Эйнсворта, то сразу почувствовал недовольство, но вошел внутрь, в последний раз проверив телефон.