Смерть из консервной банки

Катя, еще не пришедшая в себя со сна, только моргала глазами. А Лоретта еще пуще налетела на нее:

– Почему у себя в комнате не прибираешь?

– Я не знала, что нужно. Мне никто не сказал.

Но Лоретта не успокаивалась.

– Вон пыль под кроватью комками уже собралась. И пятна на столе. Ты тут что, чаи по ночам распиваешь?

Катя, которая и впрямь любила попить чайку с пирожком, который ей безропотно выделяла добрая тетя Паша, смущенно молчала.

– В общем, вот тебе швабра. Вставай и принимайся за дело, лежебока! А я через час зайду, проверку сделаю.

Конечно, Катя убралась в комнате. И даже очень старательно. Не потому, что боялась строгой инспекции, а потому, что привыкла делать все на совесть. Но все равно не могла избавиться от неприятного чувства в душе. Очень даже может быть, упреки Лоретты были в какой-то мере справедливы. Но все-таки можно было их высказать более дружелюбно. И Катя окончательно решила для себя, что Лоретта ей не нравился в отличие, скажем, от той же тети Паши, которая никогда не ругалась на Катю, когда та во внеурочное время просила у поварихи перекусить.

У тети Паши всегда находилось время бутербродик сделать, а если нет, то она говорила Кате, где и что той взять, что девушка и делала. И все были довольны. И посуду за собой Катя мыла без всякого приказа, просто потому, что знала, где и что в мойке лежит. И вообще, у тети Паши все было на виду, и еда, и тарелки, а Лоретта что свои швабры, что тряпки, что моющие средства прятала в подсобке, которую закрывала на два замка, словно там хранилось невесть какое сокровище. И кстати говоря, попроси Катя у Лоретты ту же швабру сама, фиг бы она ее еще получила. Она и не просила, потому что чувствовала: всякое самовольство с ее стороны Лоретта пресечет весьма грубо.

И вот сейчас Катя стала невольной свидетельницей столкновения этих двух женщин.

– Вот ты и попалась! – торжествующе провозгласила Лоретта. – Показывай, что у тебя в сумке?

– С какой это стати?

– Небось продукты хозяйские тыришь!

– Никогда этим не занималась и не стану заниматься.

– А в сумке что? Не мясо разве?

– Мясо.

– Вот видишь! Воровка!

– Не суди о других по себе, Лора. Рискуешь попасться.

– Ты это о чем?

– Сама знаешь.

– Ах ты, гадина… А ну, давай сюда сумку на проверку!

– Не дам. Тебе не дам.

– Отдавай, кому сказано!

– Нет!

Катя заволновалась, разговор происходил на все более и более повышенных тонах. А сейчас, судя по шуму, Лоретта вцепилась в пакет, который был в руках у тети Паши, и не позволяла той идти дальше.

– Пусти!

– Пока не увижу, что у тебя там, не отпущу!

Катя встала и подошла поближе. Она увидела, что женщины, вцепившись в пакет, тянут его каждая в свою сторону. Естественно, долго такой игры и без того перегруженный пакет не выдержал. Он издал жалобный чмокающий звук и порвался пополам. В ту же секунду на дорожку высыпались недоеденные кусочки котлет, обрезки мяса, косточки и ошметки фарша, а также многое другое, что оставалось на кухне после людей.

– Фу! – сморщилась Лоретта, узрев этот поток всяческой снеди. – Объедки!

И взглянув на огорченную соперницу, припечатала ту:

– Ну, ты и дура! Вся кухня в твоем распоряжении, а ты помои тащишь!

Повернулась и зашагала к дому. Вид у нее был и торжествующий, и недоумевающий одновременно. Катя подождала, пока Лоретта скроется за дверями, и поспешила к тете Паше.

– Давайте я вам помогу.

– Ах, это ты, Катенька. Ну, помоги. Видишь, мусор хотела выбросить, да пакет порвался.

– Я все слышала, тетя Паша, – покачала головой Катя. – Не старайтесь выгородить Лоретту.

Вдвоем они связали пакет и принялись загружать обратно будущий кошачий пир.

– Она ведь неплохая, просто в жизни ей не повезло, – неожиданно произнесла тетя Паша. – Муж ей никудышный попался. Пил много, потом умер. До того двое детей у них родилось. Теперь вот и дочери тоже неудачно замуж вышли, трое внуков. Всех как-то кормить нужно.

– Но это ведь не означает, что надо на всех кидаться.

– А если ей от этого хоть немножко легче становится, мы можем ведь и потерпеть. Правда, милая?

– Ну, не знаю. Я бы не стала такое терпеть.

Они уже навели порядок, и Катя помогла тете Паше донести остатки до места, где уже собралась голодная кошачья стая, и раздали кошкам их обычную трапезу. Не прошло и десяти минут, как от большого пакета, доверху набитого едой, ничего не осталось.

– Вот что значит – свое производство, – с гордостью сообщила тетя Паша. – Обычную-то колбасу, которую из города нам иной раз в подарок привозят и на тамошних заводах делают, кошки и в рот не брали, даже не смотрели на нее. А нашу-то, собственного производства, лопают почем зря.

Катя и сама видела, как за попки окороков или колбасные шкурки между кошками разгорались жаркие баталии. Впрочем, тетя Паша старалась следить, чтобы ее подопечные закончили трапезу мирно и каждый, даже самый маленький и слабый котенок получил свой кусочек. В итоге все получили ужин и разбежались, держа в зубах кто недоеденную куриную ножку, кто сосиску, а кому повезло получить и шкурку из холодца.

– А им это не вредно?