Смерть на Кикладах. Книга 2

– Я назову, – немедленно пришел Алекс на помощь Стефании. – «Красные виноградники в Арле». Кажется, за четыреста франков. Я знаю ее потому, что позже ее перекупил русский меценат Щукин, и сейчас она находится в Москве, в Музее Изобразительных Искусств. Прекрасная картина, я видел ее собственными глазами!

– Хорошо, – кивнул американец, глядя на Терезу Манн. – Кто следующий? Вы, мэм?

– Ван Гог долгие годы едва сводил концы с концами и умер в тридцать семь лет в нищете, брошенный всеми, – грустно сказала Тереза. – По-моему, к концу жизни он сошел с ума и застрелился.

– Так, – кивнув, заметил Куилл, помечая что-то на бумажной салфетке, – дальше, прошу вас! Пока все идет замечательно!

– К сожалению, он был душевнобольным, – нервно передернул плечами Гастон. – Об этом говорят эпизоды с его отрезанным ухом и с покушением на жизнь Поля Гогена. Он долго лечился. Но все равно он величайший художник! Многие считают его сумасшедшим гением-одиночкой, самородком и мучеником, не думавшим о славе и деньгах.

– Хорошо, хорошо, очень хорошо! – сказал Куилл, продолжая записывать. – «Не думавшим о деньгах…» Так, отлично! Мы к этому еще вернемся. Вы, господа? Герр Крамер? Вы же галерист! Что же вы молчите?

– Ну что я могу добавить? – произнес, пожимая плечами, артдилер. – Все высказавшиеся совершенно правы. Несчастный человек, непонятый семьей, у которого из рук валилось все, чем бы он ни пытался заниматься. Дрянной евангелический проповедник, малограмотный и необразованный, неспособный даже самостоятельно составить и произнести проповедь. Художник-самоучка, вечно нищий, больной, полусумасшедший. Неудачник при жизни во всем: в карьере, в личной жизни, в дружбе и в профессии. Кто же знал, что его картины будут стоить миллионы через сто лет?

– Благодарю вас, герр Крамер за развернутый ответ, – склонив голову, сказал детектив и вопросительно взглянул на швейцарского адвоката. – А вы, господин Клермон? Что-нибудь добавите к портрету? Как юрист?

– Надо подумать, – почесал переносицу адвокат. – Помнится мне, что отец выгнал его из дому, он спился, никогда не выставлялся, свои картины раздаривал друзьям и родственникам, мог расплачиваться ими за кусок хлеба и стакан дешевого вина в таверне. В городе, где он жил – я не помню точно французского наименования, возможно, Арль – его объявили опасным для жителей сумасшедшим голландцем и даже составили письменную петицию, чтобы городские власти удалили его из города.

– Прекрасно, кто-нибудь еще? – спросил американец, обводя сидящих за столом внимательным цепким взглядом. – Нет? Ну, тогда пойдем по порядку. Начнем с его происхождения и воспитания. «Малообразованный, полуграмотный гений-самоучка», говорите вы! Леди и джентльмены! Я отвечаю своей репутацией за каждое слово, которое сейчас будет мной произнесено! К сожалению, или к счастью, но настоящий голландский художник Винсент Виллем Ван Гог имел очень мало общего с этим выдуманным образом, – здесь он показал всем присутствующим исчерканную им салфетку.

– Да будет известно, что он родился в обеспеченной семье и, благодаря финансовой поддержке отца, окончил престижную частную гимназию, свободно говорил и писал на трех европейских языках! Он так много читал и размышлял над прочитанным, делясь затем своими мыслями с друзьями, что заслужил в художественных парижских кругах кличку «Спиноза», который был, как известно, одним из величайших философов Нового времени! Странное прозвище для «малограмотного простолюдина», – не находите? – американец развел руками.

– Не может быть! – пискнула в изумлении Моник Бошан. – Мон Дье! Как это возможно?!

– Поверьте, именно так все и было, – продолжил мистер Куилл, подняв высоко указательный палец. – Кстати, о семье! У Ван Гога была большая семья, которая никогда не оставляла его без финансовой помощи и поддержки. Да, его отец не всегда одобрял «эксперименты» сына, но регулярно платил по его счетам! Как, к слову, и его родной брат Теодор, или, как называл его художник, Тео, – но о нем чуть позже. Надо понимать, из какой семьи вышел Винсент: дед его был королевским переплетчиком древних манускриптов, дяди разбогатели на торговле искусством. Еще один ближайший родственник был адмиралом флота и начальником порта в Антверпене! Выходец из такой зажиточной семьи, реальный Винсент Ван Гог, был, поверьте, очень трезвым и прагматичным человеком! Он понимал, что семья ждет от него взвешенных и ответственных поступков, ждет, чтобы он овладел каким-то ремеслом, чтобы прокормить и себя, и свою собственную будущую семью. Винсент никогда не мечтал быть нищим художником! И всю жизнь старался оправдать ожидания своих близких.

– Вы уверены в этом? Я – про богатого отца и дядю-адмирала? – удивленно поинтересовался адвокат Клермон. – В таком случае, картинка, конечно, меняется совершенно…