Смерть на Темзе

— Мы встретились в Лондоне, в художественной галерее. Хотели купить одну картину. — Дейзи улыбнулась воспоминаниям. — Он вел себя как типичный англичанин — притворялся таким надменным. Но я видела, что он добрый человек. Несчастный, глубоко травмированный, но добрый.

— Травмированный?

— У Элиота тонкая душевная организация, его легко ранить. Не знаю, с чем вы пришли, но он точно ни в чем не виноват. Его могли обмануть, он не так силен, как кажется.

— Считаете, у вашего мужа могут быть неприятности?

— Ведь вы здесь не для того, чтобы спросить, который час, верно?

Дейзи по-прежнему улыбалась, но детектив заметила, что в глазах ее блеснула сталь.

Таника кивнула в знак благодарности и направилась в сторону мужчины. Приблизившись к Элиоту, она поняла, что Джудит и ее подруги были правы. В костре трещали деревянные подрамники; раскрашенные холсты быстро покрывались черными пятнами там, где их касалось пламя.

Элиот повернулся, услышав за спиной шаги. Прежде Таника не встречалась с ним лично, только разговаривала по телефону. Элиот поднял на нее усталый взгляд. Сейчас он был мало похож на человека с фотографии, размещенной на сайте аукционного дома.

— Кто вы? — спросил мужчина.

Таника представилась и посмотрела на охваченные пламенем картины. Их было не меньше дюжины, если не больше. Помявшись, она принялась вытаскивать из огня те, что еще можно было спасти. В какой-то момент детектив с удивлением осознала, что все они были похожи на картину, висевшую без рамы в доме Стефана.

Элиот не пытался ее остановить.

— Что вы делаете? — только и спросил он.

— Соседи увидели, что вы сжигаете полотна, и вызвали полицию.

— При чем здесь полиция? Разве я совершил преступление? — Элиот оглядел ближайшие дома. — Везде свой нос засунут.

— У нас есть основания полагать, что Стефан Данвуди был убит из-за картины Ротко, которую вы продали ему в 1988 году. — Таника достала из костра еще одну картину и побила ее о траву, чтобы потушить пламя. Полотно пересекали три полосы разных оттенков оранжевого.

— Это шутка? — В голосе Элиота появился намек на превосходство, но Таника быстро поняла, что самоуверенность мужчины была напускной. — Считаете, я сжигаю здесь полотна, стоимость которых составляет миллионы фунтов?

Таника осмотрела обугленную доску. Она была сделана из сосны и выглядела намного проще, чем старинные позолоченные багетные рамы, что детектив видела в доме Стефана. Достав из огня все картины, Таника затоптала костер. Она еще раз осмотрела полотна, что лежали у ее ног. Холсты были натянуты на дешевые современные подрамники с металлическими скобами.

— Они очень похожи на работы Ротко. — Таника не желала сдавать позиции.

— Приятно слышать. Именно этого я и добивался.

— Что вы хотите сказать?

— Их написал я.

— Вы? Но когда?

— За последние несколько месяцев. В свободное время я пишу картины, это мое хобби.

— Расскажите о картине Ротко, которую Стефан купил у вас в 1988 году, после смерти вашего отца.

Элиот на мгновение задумался, прежде чем ответить.

— Хорошо. На самом деле Стефан Данвуди был мошенником.

— Вот как?

— К сожалению. В 1988 году, когда умер мой отец, я еще не знал об этом. Потому и попросил его оценить картину. Мне казалось, он был хорошим экспертом. Честным человеком. Стефан сказал, что эта картина — подделка, и купил ее у меня за бесценок. Много позже выяснилось, что ее написал Ротко. Мне было обидно услышать это, ведь я полагал, что хорошо знаком с его творчеством. Посмотрите на мои картины. Прошло много лет, а я все еще одержим им.

— Зачем вы сжигаете полотна?

— Я всегда уничтожаю свои картины через какое-то время.

— Но почему?

Элиот смотрел на тлеющие угли и молчал.

— Зачем вы их сжигаете? — повторила Таника.

— Потому что они никуда не годятся. — Казалось, Элиот говорил с огнем, а не с ней.

— Никуда не годятся?

— Да, они ужасны.

Он сказал это так тихо, что Таника решила, будто она ослышалась.

— Вы ведь учились в художественной школе.

— Туда может поступить каждый, у кого есть способности. У меня были способности. Но не было большего. Дара. Именно он делает человека уникальным, не таким, как все. Тем, кому есть что сказать.

Таника вспомнила слова Джудит о том, что Элиота в юности приняли в школу искусств, но его отец запретил сыну посещать занятия.

— Думаете, ваши работы были особенными, когда вы в первый раз пытались поступить в художественную школу?

Элиот оторвал взгляд от огня и посмотрел на Танику.

— Теперь я этого не узнаю. Никогда.

Пожалуй, только сейчас Таника увидела перед собой «настоящего» Элиота Говарда.

Не заносчивого, высокомерного мужчину, а скорее маленького запутавшегося мальчика. Таника напомнила себе, что и «маленький запутавшийся мальчик» порой способен совершить убийство. К тому же было довольно странно, что он сжигал эти работы именно сейчас, когда из дома Стефана пропала багетная рама от картины Ротко.

— Вы пытались проникнуть в дом Стефана после того, как поругались с ним в Хенли?

— Нет. Что вы такое говорите?

— Это вы проникли в его дом на прошлой неделе?

— О чем вы? Проник в его дом?