Смерть пахнет сандалом

На сцене уже не осталось живых, лишь текли потоки крови. Перед сценой люди наконец пришли в себя, освободились от чар маоцян. И бедный народ мой кинулся врассыпную… Они бежали без оглядки, сталкиваясь друг с другом, с душераздирающими криками, в полном беспорядке. Я видел, как солдаты на помосте направили винтовки вниз, на их длинных лицах играли ледяные усмешки, словно темно-красные лучики света, пробивающиеся в затянутом тучами небе зимой. Выстрелы прекратились, и я в душе снова ощутил непонятное смешение скорби и радости, скорби, потому что последняя труппа маоцян в Гаоми уничтожена в полном составе, а радости, потому что немцы больше не стреляли в спасающийся от погибели народ. Но радость ли это? Ах, начальник уезда Гаоми, в твоей душе осталось еще место для радости? Да, это радость, большая радость!

Кровь актеров собиралась в деревянный желоб, который шел по краю помоста, и стекала в рот двум задравшим голову двурогим деревянным драконам, предназначавшимся для отвода дождевой воды, а теперь упивавшимся кровью. Алые ручьи водопадом орошали землю перед сценой. Через какое-то время кровь уже не текла, а капала. Капли падали тяжело, увесисто… Капля за каплей… Слезы небесных драконов.

Народ разбежался, на плацу остались бесчисленные туфли и растоптанные, ни на что не похожие кошачьи костюмы. Лежало еще несколько трупов задавленных насмерть людей. Я неотрывно смотрел на драконьи головы, из которых капала кровь, смотрел, как она капала себе большими каплями, одна за другой, кап-кап… Это в самом деле была уже не кровь, это были слезы небесных драконов.

9

Когда девятнадцатого числа восьмого месяца большой полумесяц пролил на землю серебристый свет, я отправился из управы на плац. Выезжая из ворот, я отхаркался кровью, во рту был противный сладковатый привкус, словно переел меда.

– Барин, с вами все в порядке? – заботливо спросили Лю Пу и Чуньшэн.

Я, словно только очнувшись ото сна, глянул на них и недоверчиво спросил:

– А вы почему еще следуете за мной? Катитесь вон отсюда, нечего ходить за мной!

– Барин…

– Слышите меня? Катитесь как можно дальше от меня, убирайтесь, чем дальше, тем лучше, и на глаза мне не показывайтесь, если еще раз вас увижу, то хребет спину переломаю!

– Барин… Барин… О чем вы? – чуть не плача пролепетал Чуньшэн.

Я вырвал из-за пояса Лю Пу короткий меч и повернулся к ним. Лезвие, отражая лунный свет, холодно сверкало. Я безжалостно сказал:

– Когда отец умирает, мать замуж выходит. Каждый должен заниматься своим делом. Если вы еще помните о том, с какой добротой я к вам относился последние несколько лет, то быстро уходите и возвращайтесь после двадцатого числа восьмого месяца. Вернетесь и заберете мой труп.

Я отшвырнул меч на землю, и его звон потряс вечерний воздух. Чуньшэн отступил на несколько шагов, повернулся и побежал сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, и скоро след его простыл. Лю Пу, понурившись, продолжал стоять столбом.

– А ты что стоишь? – обратился к нему я. – Быстро собирай вещи и возвращайся к себе в Сычуань, как вернешься, не лезь на рожон, хорошенько присматривай за могилой родителей, никогда больше не связывайся с властями.

– Дядя…

От этого «дяди» я еще сильнее опечалился. Глаза мои были полны слез, но я лишь махнул рукой:

– Ступай, осторожнее смотри, ступай, здесь тебе нечего делать.

– Дядя, – начал Лю Пу, – ваш глупый племянник в последние дни много думал и испытывает глубокие угрызения совести. Все ваши несчастья – по вине вашего глупого племянника… – с горечью проговорил он, – ведь это я, загримировавшись под вас, вырвал Сунь Бину бороду, чем заставил его уйти из труппы, жениться на Сяо Таохун, которая родила ему сына и дочь. Если бы не я, то Сунь Бин не убил бы немецкого инженера, а если бы не то убийство, то не было бы всех последующих бед…

Я прервал его:

– Глупый племянник, на самом деле так распорядилась судьба, и это все уже не важно. Я давно знал, что это ты вырвал бороду Сунь Бину по указаниям моей супруги. Она хотела таким образом заставить Сунь Мэйнян возненавидеть меня, чтобы та не заводила со мной никаких дел. Еще я знаю, что это ты с моей супругой размазали собачье дерьмо на гребне стены. Я знаю, что вы с супругой боялись, что мои любовные отношения с женщиной из простонародья нанесут ущерб моей репутации и повлияют на мою дальнейшую карьеру, но мы с Сунь Мэйнян были давным-давно предназначены друг другу, а встретились только сейчас. Ни тебе, ни супруге не стоило на это сетовать, все это было предначертано судьбой.

– Дядя… – Лю Пу с плачем опустился на колени. – Прошу принять поклон от недостойного племянника!

Я шагнул к нему и поднял его:

– На этом прощай, племянник.

И я в одиночку зашагал к плацу «Всеобщей добродетели».

Лю Пу негромко крикнул мне вслед:

– Дядя!

Я обернулся.

– Дядя!

Я вернулся и подошел к нему:

– Ну, что еще ты хочешь сказать?

– Хочу отомстить за отца, за шестерых благородных мужей, за Цянь Сюнфэя, за всех, кого великая империя Цин уничтожила!

– Ты хочешь зарезать его? – я помолчал и добавил: – Ты уже принял это решение?

Тот решительно кивнул.