Смерть под занавес

– Ты всегда была такой безрассудно-смелой, я восхищался тобой, ненавидел и восхищался. А твоя головокружительная карьера! Ты – ведущий московский режиссер, твой талант признан всеми, ты – счастливчик, баловень судьбы.

– Ты ошибаешься, ошибаешься, я никогда не была баловнем судьбы, я за все сражалась и боролась. Мне ничего не давалось просто так. Знаешь ли ты, лощеный московский юноша, что такое грязь и убожество провинциальных гостиниц, ежеминутное унижение со стороны режиссера, который милостиво разрешает тебе играть ту или иную роль, настоящая нищета и голод? Я шла по жизни, стиснув зубы, я говорила себе: "Элла, пробьет и твой час!" Я верила в это, я знала, что это будет ТАК! Но мне был уготован длинный тернистый путь, который я прошла одна, без всякой помощи, от начала и до конца! Я всегда оставалась сама собой, и как бы жизнь ни пыталась меня согнуть, ей это не удалось! Я выстояла и победила. Я создала СВОЙ ТЕАТР, чтобы самой определять ВСЕ. Я выиграла в жизни. А ты? Чего добился ты?

– Нет, это все не то, ты говоришь не то, – он покачал головой, почему ты всем навязываешь свои правила игры, что ты за женщина?! Но все-таки мне удалось тебя обмануть. Мне не хватало денег на хорошую, достойную меня жизнь, и я нашел выход! Я подбирал к тебе в театр милых наивных блондиночек. Одна незаметно сменяла другую. Они были похожи друг на друга как две капли воды. И ты ничего не замечала. Этих блондиночек я пристраивал к одиноким старикам с деньгами, квартирами, – главным образом, с квартирами, – которые, как известно, сейчас стоят баснословных денег. Вскоре старики умирали, вернее, им помогали умереть. Иногда с помощью инъекций, иногда доводили до инфаркта любовными играми – всего и не перечислишь, фантазия у меня богатая! – Он усмехнулся. – Став вдовами, блондиночки без промедления продавали квартиры, а я, конечно, обещал им свою руку и сердце. Они вручали мне деньги и собственную жизнь, а потом исчезали. Без следа. Навсегда. И все это касалось твоего театра, он был как бы соучастником этих преступлений. Как я радовался этому! Но мне было мало этих игр, мне захотелось повести другую игру, БОЛЬШУЮ ИГРУ, где ставками были бы наши жизни – твоя и моя. Я хотел насладиться твоим страхом, испугом…

Неожиданно Элла стала насвистывать.

– Ах, да, старый мотив, ты даешь мне сигнал, я помню: "Послушай, сэр, поговорим короче, как подобает старым морякам, я опоздал всего лишь на две ночи, и эту ночь без боя не отдам!" Ну, не могу я короче, – он почти рассердился, – не перебивай меня, будет хуже! Мой брат, несчастный полоумный брат. Я с трудом разыскал его и подсунул к тебе в театр. Ему была составлена липовая биография, он не был актером, он всего лишь пытался им подражать, ведь он, как и я, вырос в театре и был навсегда околдован этим. Впрочем, тебе и не требовались актеры, правда, Элла? Ты могла вытянуть любую бездарь, ты – ГЕНИАЛЬНЫЙ ДРЕССИРОВЩИК. И я всегда втайне подозревал, что так оно и есть. Но сегодня я исполню роль инквизитора, держись, Элла, он хихикнул, – Элла, ку-ку…

Рука нащупала последний ящик стола, Элла чувствовала, как в наступившей тишине громко бьется ее сердце. Струйка пота стекала по ноге. Она твердо считала про себя: "один, два, три"…

– Я внушил брату, что ты – его мать. Несчастный малый, он чуть не сошел с ума от радости, я призывал его только все хранить в тайне до поры до времени. Но этот болван спутал мои карты. Я направил тебе записку, где указал, что буду ждать тебя в партере сразу после окончания спектакля, и одновременно обратился в эту идиотскую контору "Белый гриф", чтобы они проследили за нашей встречей. Я вдруг решил, что ты меня убьешь, и поэтому в последний момент передумал и отправил вместо себя другого человека, одного знакомого, приехавшего в Москву по своим делам из глухой провинции. Я сказал ему, что его ждет театральный розыгрыш и пусть он ничему не удивляется. Я предвкушал грандиозный спектакль. Ты убьешь этого человека, и это будет происходить на глазах детектива из агентства. Ты была бы уничтожена и посрамлена, тебе бы пришел сокрушительный конец. Но полоумный братишка! Если бы я знал, что он выкинет, то задушил бы его собственными руками. У этого сумасшедшего хватило сообразительности перевести часы и… все полетело кувырком. Спектакль закончился раньше обычного, а ты не успела на свидание, потому что в партере уже сидел мертвец. Как я проклинал себя, но ведь я даже не знал, кто это сделал, пока несчастный псих не проговорился. К тому же он вел дневник, но об этом я узнал значительно позже.

Я почувствовал тревогу. Мне не нужны были люди, мешающие вести МОЮ ИГРУ. Сначала Миронова, потом Касьянников. Они пытались шантажировать меня. Касьянников вообще намекал, что ему известно мое прошлое, грозился предать его огласке. И тянул из меня деньги. Тянул, тянул. А потом еще эта Анжела, она стала приставать ко мне, чтобы я скорее женился на ней, говорила, что беременна.