Смерть приходит в клуб вязания

Халлвин смотрел на нее в упор. Он знал, что у него есть преимущество. Халлвину было нечего терять. Тарина могла обвинить его в сексуальном насилии, но он не будет за это осужден. А имел ли он с ней половую связь более двадцати лет назад или не имел, не заинтересует ни прокуратуру, ни суд. С другой стороны, остается открытым вопрос о причинах крайне подозрительного происшествия, когда Бьярнхардур в тот злосчастный вечер выкатился на машине с Малой пристани за улицей Боройярвевур в море. Тарина вряд ли сможет отрицать, что она в те дни находилась на севере Фарер. Как бы она ни изворачивалась и ни отнекивалась, у нее, очевидно, имелся мотив. Бьярнхардур отнял у нее мать и разрушил их семью. И Халлвин готов лично позаботиться о том, чтобы в суде также прозвучало, что Бьярнхардур являлся отцом Тарины.

– Да, мы можем заявить друг на друга, Тарина. Мы одной и той же крови, о чем я никогда никому не рассказывал. Но я думаю, что нам лучше простить друг друга и посмотреть вперед в будущее. Так бы поступил Иисус. Бог и дьявол всегда будут бороться внутри нас. Мы – просто люди. Но нам надо перестать ненавидеть друг друга. Приходи ко мне в гости, когда я вернусь в воскресенье вечером. Я покажу тебе фотографии, которые докажут мою правоту. Но я горд за тебя. И не испытываю к тебе ненависти, Тарина. Я тебя люблю. Поэтому и не хочу отстать от тебя.

Моника и Боргарьёрт сидели вместе с руководительницей пансионата «Ковчег» и обсуждали за чашкой кофе ситуацию с родителями, одновременно наслаждаясь видом на залив из большого окна. Три часа дня, уже начало смеркаться. Погода, как и прогнозировали синоптики в начале недели, была хорошей и сухой. На верхушках гор виднелось немного снега. Ветра почти не было, а в спокойном море отражались огни высоких домов.

Моника и Боргарьёрт провели какое-то время вместе с матерью, которая не узнала ни ту ни другую. Она сидела в комнате и смотрела в пустоту. Сестры взяли ее под руки и попытались разговорить, гуляя с ней по длинному коридору.

В Зимнем флигеле, как называлась северная часть «Ковчега», предлагались хорошие условия. Без сомнения, жильцам, обладавшим более или менее сносным здоровьем, не так повезло, поскольку в отделении содержались и люди с болезнью Альцгеймера. Но выбора не было. Пансионат построили, чтобы одновременно использовать и как медицинское учреждение, и как дом престарелых. Став старым и беспомощным, ты рано или поздно примешь ту помощь и те варианты, которые есть в распоряжении у государства.

В Норвуйке были и другие возможности по уходу, но Моника с Боргарьёрт сошлись на том, что лучше всего найти место для отца под одной крышей с матерью. Неважно, узнают ли они друг друга, будут ли разговаривать, все же они, несмотря ни на что, остаются супругами. А забрать отца обратно домой нереально. Решение об этом уже принято.

Боргарьёрт чувствовала тяжесть на сердце, когда они с сестрой, посетив отца, направились домой. Его состояние ухудшилось. Этому некогда сильному и крепкому мужчине теперь не обойтись без посторонней помощи, чтобы встать с кровати. Медсестра, с которой сестры разговаривали, обеспокоенно покачала головой и сказала, что Трёндуру предстоит долгая и тяжелая реабилитация. Поражение мозга оказалось, судя по всему, серьезным. Вдобавок к апоплексическому удару у Трёндура произошло еще несколько микроинсультов. Этого было достаточно, чтобы окончательно подорвать его здоровье.

Моника по пути домой молчала, думала о том, что судьба некоторых семей напоминает эстафету. Несчастья переходят из поколения в поколение. Ошибки повторяются. Болезни – передаются дальше. Это порочный круг, судьба, которой не избежать даже внукам.