Смерть сердца

Дафна не отличалась быстрой реакцией: на то, чтобы совершенно застыть в шезлонге, у нее ушло более двух секунд. Затем ее глаза сблизились, черты лица набрякли, наступила пауза, во время которой она переваривала чудовищное замечание Порции. И пока длилась эта пауза, устои цивилизации «Вайкики» ощутимо пошатывались. Когда Дафна вновь заговорила, в ее голосе слышалось дребезжание, будто у нее что-то треснуло в моральной трахее.

– Знаешь что, я просто тебе намекнула, что к чему, потому что мне тебя вроде как жалко. Но вовсе необязательно так вульгарно себя вести. И вообще, я очень удивилась, когда ты заявила, что у тебя есть дружок. Я еще подумала – ну точно какой-нибудь хлюпик. Но раз уж тебе так не терпелось, чтобы он приехал, то я тебя поддержала и, между прочим, обтяпала все с мамулей. Не хочу, конечно, себя тут нахваливать, не в моих это правилах, скажу только, что я не какая-нибудь там гадючка и у подруги друга никогда отбивать не стану. Но как только ты притащила сюда этого мальчишку, сразу стало ясно: его кто хочешь подобрать может. У него это на лице написано. Он даже соль не может передать так, чтоб кому-нибудь глазки не состроить. Правда, все равно странно было, когда…

– Когда он взял тебя за руку? Да, мне тоже это сначала показалось странным. Но я подумала: вдруг тебе – нет.

– Так, Порция, знаешь что – если не можешь разговаривать как леди, бери свою головоломку и собирай ее где-нибудь в другом месте. На веранде из-за нее не развернуться! Вот уж не думала, что ты такая деревенщина, да и мамуля – ни сном, ни духом, не то уж она не стала бы делать твоей невестке никаких одолжений и селить тебя у нас, удобно – неудобно, неважно. Сразу видно, как они тебя там воспитывают, у меня, знаешь, просто слов нет. Забирай эту противную головоломку и неси ее к себе в комнату, если тебе уж так не терпится ее закончить. Ты мне на нервы действуешь, когда тут с ней ковыряешься. Между прочим, это наша веранда!

– Я уйду, если хочешь. Но я не собираю головоломку.

– Ну тогда не возись тут, от тебя кто хочешь умом тронется.

Румянец Дафны усиливался вслед за голосом, она прокашлялась. Наступила еще одна пауза – в ней безошибочно угадывалось напряжение, после которого закипающий чайник обычно начинает пыхтеть.

– Твоя беда в том, – продолжала она, распаляясь, – что здесь ты начала слишком много о себе думать. Все с тобой носятся. Сесилу тебя жалко, потому что ты сиротка, Дикки вертится вокруг тебя, чтобы позлить Клару. Я тебя взяла в нашу компанию, потому что думала, ты хоть опыта наберешься, ты ведь такая тихая мышка. Мамуля, бедняжечка, сказала, что ты такая славная девочка, и я ей поверила. Но, как говорится, с кем поведешься. Уж не знаю, как там все заведено в обществе, где вращается твоя невестка, но у нас тут, знаешь ли, все очень пристойно.

– Но раз для тебя это все так непривычно, зачем ты тогда гладила его руку в ответ?

– Есть две вещи, которые я на дух на переношу, – сказала Дафна, вся подобравшись. – Когда люди шпионят и подглядывают, а потом говорят всякие вульгарности. Может, это и странно, но я уж такая, какая есть, и меняться не собираюсь. Ты меня вывела из себя. Не стоило мне опускаться до твоего уровня. Я не виновата в том, что у тебя мозги как у младенца – и, уж прости, младенца довольно гадкого. Если ты не умеешь себя вести…

– Но я не понимаю, зачем нужно как-то по-особенному себя вести… Эдди сегодня утром сказал мне, что людям, у которых нет ничего общего, все равно ведь надо как-то общаться.

– Ого! То есть вы уже успели все обсудить?

– Я просто его спросила.

– Ты просто ревнивая гадючка.

– Больше нет, Дафна, честное слово.

– Но тебе тоже хотелось немножко… Да-да, я видела, как ты к нему прижималась.

– Но с другой стороны не было места! Дикки занял весь мой подлокотник.

– Ты моего брата сюда не впутывай! – завопила Дафна. – Да что ты вообще о себе понимаешь?!

Порция, спрятав руки за спину, что-то неуверенно пробормотала.

– Pardon? Что ты сказала?

– Сказала, что не знаю… Но, Дафна, я не понимаю, почему Эдди так тебя шокирует. Если вам не нравилось то, что вы делали, почему я должна ревновать? И если тебе это не нравилось, почему ты не отняла руку?

Дафна сдалась.

– Ты совсем ку-ку, – сказала она. – Иди-ка, приляг. Ты ничегошеньки не понимаешь. Стоишь тут с таким лицом – как не знаю что. Знаешь, правда, ты уж прости, но так недолго и поверить, что ты совсем дурочка. У тебя хоть какие-нибудь понятия есть?

– Не имею ни малейшего понятия, – оторопев, отвечала Порция. – Например, мои родственники – те, что еще не умерли, – вообще не имели понятия, почему я родилась. То есть мои мать с отцом…

Дафна, казалось, вот-вот лопнет. Она сказала:

– Знаешь, тебе правда лучше помалкивать.