Смерть у стеклянной струи

— А что если целью ограбления были вовсе не ценности и наличность, а какие-то документы? Вы говорили, листы из дневника он положил в потайной карман пиджака? Что еще там могло быть?

— На то карман и потайной, чтобы никто не знал, что там, — буркнула Ирина. — У Ярослава были такого рода странности. В кошельке, карманах или в портфеле он мог носить немного денег «для отвода глаз», а все ценное и бóльшую часть наличных — таскал во внутреннем кармане пиджака. Боялся оставлять в гостинице, боялся карманников, но при этом был так неосторожен, что все ценное носил всегда с собой. На его долю выпали сложное детство, трудная работа, странная судьба — естественно, это не могло не наложить отпечаток на характер.

— Хм-м-м, — опять нашел скользкое место в истории Морской, — при этом Панковский утверждает, что грабил только тех, кто демонстративно сорит деньгами. А ваш супруг старался скрыть достаток. Панковский врет? Быть может, жертва была не случайной, и действовали наши отравители по заказу?

— Не обижайтесь, я сейчас скажу обидное, — резко ответила Ирина. — Но даже то, что Ярослав тут демонстрировал «для отвода глаз» как небольшую сумму, в ваших советских реалиях выглядело сногсшибательно. Он это до конца не понимал и мог навлечь грабителей без всякого заказа.

— Но может быть и нет, — гнул свое Морской. — То-то наши балаганные воры так легко во всем сознались: они скрывают главное. Их кто-то специально на вас навел. Заказчику было нужно выкрасть что-то из секретного кармана Гроха, дневник попался просто так, а драгоценности и деньги — оплата исполнителям. В таком случае нам надо обрисовать портрет заказчика. Он все время крутится возле вас — ведь он сумел и подбросить дневник, и заполучить ключи от номера, и напугать вас сегодня. Он знал, когда вы принимаете решение не уезжать, и значит, нужно поднажать и убедить вас покинуть Харьков. То есть это кто-то из проживающих или работающих в гостинице. Что еще? Он явно боится подробного расследования происшедшего. То ли он один из вашей группы и хочет поскорее скрыться от наших следователей, то ли местный деятель, который понимает, что с вашим благополучным отъездом внимание к делу поутихнет и копать детали никто не станет. Кроме того, он должен знать вашу семью и ваши привычки. Но не настолько хорошо, чтобы понимать, что Грох принимает таблетки, от которых придет в себя после снотворного намного раньше срока. На кого из ваших знакомых похоже?

— Не надо пустых обвинений! — нахмурилась Ирина. — Вам хочется красивого сюжета, вот вы и притягиваете к делу мое окружение. Никто не знал, что мне вдруг стукнет в голову всех потащить гулять в тот злополучный день. Никто не думал, что мы добровольно останемся на время без охраны. Никто бы не успел заранее договориться с грабителями… — Она взглянула на Морского очень жалобно. — Пожалуйста! Я не хочу считать, что к убийству Ярослава причастен кто-то из знакомых.

— Я тоже не хочу, — заверил Морской. — И доводы у вас разумные. Но кто-то же зачем-то вас пугает и принуждает поскорей уехать? Наверное, нужно восстановить послеобеденные передвижения всех, кто слышал сегодня, что вы собираетесь оставаться в Харькове.

— Как я их отслежу? Меня всю вторую половину дня продержали в отделении у Коли. Утром рассказали, что дело раскрыто, а потом забрали разбирать подробности. Просили написать заявление, что я не имею претензий к следствию, что ничего больше искать не требуется… — Ирина грустно вздохнула. — Коли-то самого со мною не было, там новые товарищи, незнакомые, и с ними я такой смелой, как со своими за обедом, не была. Мямлила что-то, мол, «да, конечно, если вы считаете, что все и так понятно и можно уезжать, то я согласна».

— А еще, — Морской все докручивал свою мысль, — нужно установить местонахождение всех ваших знакомых в день убийства. Вернее, в промежуток времени между ограблением и тем моментом, когда вам подбросили листок под дверь. Коля считает, что грабители от балагана никуда не отлучались. Значит, злоумышленник выходил к ним. И ваши наблюдения нам тут не помогут: вы с Кларой были то у медиков, то давали показания, вы не могли отслеживать коллег. Как и сегодня, были, мягко говоря, отвлечены. — Морской поднялся. — По всему выходит, что вам нужно немедленно заявить в милицию.

— Про что? — с отчаянием выпалила Ирина, тоже вскочив. — Про то, что мне мерещится специфический вкус кофе и почерк покойного мужа?

— Нет, — пытаясь успокоить, Морской взял ее за плечи и заглянул в глаза, добиваясь понимания. — Это, как мы с вами полагаем, — плод вашего воображения и истерзанной горем психики, — спокойно внушал он. Ирина вроде слушала, вникая. — А вот то, что из вашего номера пропал только что возвращенный вам милицией вещдок — явный повод для обращения. Нужно немедленно связаться с Колей. Трамваи уже не ходят, такси в округе днем с огнем не сыщешь — не «Интурист»… — Тут Морской увидел огонек папиросы на балконе первого этажа ближайшего подъезда. — Погодите!