Смерть в облаках

— Вас, кажется, все это забавляет, друг мой? Вы ведь не станете спорить с тем, что мы должны были произвести проверку?

— Evidemment[21]! По правде говоря, я восхищен вашей методичностью. Нет ничего лучше наглядной демонстрации. Вы превосходно сыграли роль убийцы, стрелявшего из духовой трубки. Результат совершенно очевиден — все видели вас!

— Не все.

— Вы, конечно, правы. В каждом случае был кто-то, кто не видел вас, но этого недостаточно, чтобы планы убийцы увенчались успехом. Нужно быть абсолютно уверенным, что никто вас не увидит.

— В обычных условиях это невозможно, — согласился Фурнье. — Но, согласно моей теории, должны были существовать как раз необычные условия, то есть психологический момент! Наверняка был такой психологический момент, когда можно было с математической точностью вычислить, что всеобщее внимание будет чем-то отвлечено.

— Наш друг инспектор Джэпп, чтобы выяснить это, собирается расписать поминутно все происходившее в салоне.

— Вы не согласны со мной, мсье Пуаро?

Пуаро несколько помедлил, потом не спеша заговорил:

— Нет, почему же, согласен, что была, что должна была быть какая-то психологическая причина, по которой никто не видел убийцу. Но мои мысли текут несколько в ином русле, чем ваши. У меня такое чувство, что в этом деле даже бесспорные факты могут завести в тупик. Закройте глаза, мой друг, вместо того чтобы так пристально во все всматриваться. Ваши глаза не помогут вам — нужно смотреть глазами мозга. Дайте маленьким серым клеточкам поработать. Это они должны показать вам, что произошло на самом деле.

Фурнье посмотрел на него с любопытством:

— Я не успеваю следить за ходом ваших мыслей, мсье Пуаро.

— Потому что вы делаете выводы, основываясь на том, что сами видели. Ничто так не вводит в заблуждение, как непосредственное наблюдение.

Фурнье вновь покачал головой и развел руками:

— Сдаюсь. Я не понимаю, что вы имеете в виду.

— Наш друг Жиро стал бы вас уверять, что на мои бредовые идеи не стоит обращать внимания. «Будь всегда начеку и больше бегай! — сказал бы он. — А сидеть в кресле и размышлять — удел стариков, неспособных уже на большее». Но вот что я вам скажу: молодая собака иной раз так азартно бежит на запах, что промахивается и теряет след… Для нее этот запах слишком резок — вроде запаха копченой селедки. Мне кажется, я намекнул достаточно прозрачно…

И, откинувшись назад, Пуаро прикрыл глаза — словно бы для того, чтобы еще раз все хорошенько обдумать. Однако через пять минут не могло быть уже никаких сомнений в том, что он заснул.

В Париже они сразу же направились в дом № 3 по Рю-Жольет.

Эта улица находилась на южном берегу Сены. Дом № 3 ничем не отличался от соседних домов. Пожилой консьерж впустил их и мрачно поздоровался с Фурнье.

— Опять у нас полиция! Тут только и жди неприятностей. Из-за вас у нашего дома будет плохая репутация.

Продолжая ворчать, он ушел к себе.

— Поднимемся в контору Жизели, — сказал Фурнье. — Это на втором этаже.

Он вытащил из кармана ключ, объяснив, что французская полиция приняла меры предосторожности — дверь заперта и опечатана до тех пор, пока английская полиция не закончит следствие.

— Боюсь, однако, — сказал Фурнье, — что мы не найдем здесь ничего такого, что могло бы нам помочь.

Он сорвал печати, открыл дверь, и они вошли. Контора мадам Жизели располагалась в небольшой захламленной комнате. В углу стоял довольно старомодный диван, кроме него был еще письменный стол и несколько стульев с вытертой обивкой. Единственное окно, мутное от пыли, похоже, вообще никто никогда не открывал.

Оглядевшись, Фурнье пожал плечами.

— Видите? — сказал он. — Ничего. Абсолютно ничего. Пуаро уселся за стол и взглянул на Фурнье. Затем он

быстро провел ладонью по крышке стола и под ней.

— Здесь есть звонок.

— Да, он проведен вниз, к консьержу.

— Разумная предосторожность. Мадам могли посещать иногда весьма беспокойные клиенты.

Он выдвинул один за другим несколько ящиков. В них он обнаружил разные канцелярские принадлежности — календарь, карандаши и ручки. Там не было никаких деловых бумаг и вообще ничего личного.

Пуаро ограничился самым поверхностным осмотром.

— Не буду обижать вас, мой друг, устраивая тщательный обыск. Я уверен, что, если бы тут что-нибудь было, вы обязательно обнаружили бы это. — Он взглянул на сейф. — Не самый надежный, не правда ли?

— Безнадежно устаревшая конструкция, — согласился Фурнье.

— Он оказался пустым?

— Да. Проклятая горничная все уничтожила.

— Ах да, горничная. Особо доверенная горничная. Нам нужно ее непременно повидать. Как вы справедливо заметили, комната ничего нам не дала. И это весьма примечательно, не так ли?

— Что вы имеете в виду под словом «примечательно», мсье Пуаро?

— Я имею в виду то, что в комнате нет даже следа чего бы то ни было личного… Мне это представляется очень интересным.

— Едва ли Жизель была сентиментальна, — сухо проговорил Фурнье.

Пуаро поднялся.

— Пойдемте, — сказал он. — Взглянем на эту горничную. На эту удостоенную высшей степени доверия горничную.