Смерть знает твое имя

Если человек каждый день желает нам доброго утра и обсуждает с нами прогноз погоды или светскую хронику, нам ведь никогда не придет в голову, что он может быть убийцей. Ватанабэ сделал глубокий вдох, и его горло и легкие наполнились сладковатым запахом, от которого скручивались все внутренности. Он должен был закрыть рот и нос рукавом, чтобы только не вдыхать этот запах, но он стоял там и продолжал делать медленные вдохи – один за другим, пытаясь убедить самого себя, что никакого запаха нет. Спустя несколько минут – или, может быть, прошло гораздо больше времени – запах действительно перестал ощущаться. «Это пахнет из сточной трубы. Может быть, там умерло какое-то животное. Кошка или собака упала в воду и не смогла выбраться».

По прошествии многих лет Ватанабэ, кажется, почти поверил в это. Как и в то, что лицо Сатоми практически не изменилось, хотя по нему и сновали вереницами крошечные черные муравьи. Со временем он убедил себя в том, что покрывавшие ее щеки и лоб пятна и мельтешение насекомых были всего лишь игрой света и теней. Она оставалась такой же милой, как в тот последний день, когда они виделись в школе.

Вернувшись домой от родственников из Сайтамы, он не мог думать ни о чем другом, кроме как о случившемся с Сатоми. Специальная команда по расследованиям[180]

без особенного энтузиазма взялась за это дело: поймать убийцу «по горячим следам» не получилось, а родственники Сатоми были слишком раздавлены тем, что над их дочерью кто-то надругался, чтобы настойчиво добиваться справедливости. Вероятно, это были лишь его предположения и на деле все обстояло иначе. Как бы то ни было, каждый день Ватанабэ стал выходить из дома на час раньше, чтобы дойти до небольшого двухэтажного коттеджа, где жила Сатоми, и уже от него добираться до школы. Вечером он проделывал такой же путь в обратную сторону. По дороге он заходил в пару комбини, куда наверняка заходила и она, чтобы купить какие-нибудь нужные мелочи или, может быть, упаковку своих любимых трехцветных данго. Он старался задерживаться у полок с товарами как можно дольше – но не настолько, чтобы случайно привлечь к себе внимание персонала, – и присматриваться к посетителям-мужчинам. Он не сомневался, что преступник не взялся из ниоткуда. Это был человек, живущий где-то по соседству. Ничем не примечательный и совсем не похожий на того, кто являлся ему в кошмарах. Сатоми никогда не доверилась бы незнакомцу.

Он убеждал себя в том, что вовсе не пытается вести собственное «настоящее расследование». В конце концов, что мог сделать обычный школьник? Но каждый раз, когда он задавал себе этот вопрос, в его памяти возникало ее лицо – не то, которое он хотел бы помнить, а ее настоящее лицо, обезображенное смертью, то, которое он изо всех сил старался забыть. Лицо, по которому суетливо сновали вереницы маленьких черных муравьев. Ее глаза превратились в два темных провала, а рот был приоткрыт, как будто она хотела что-то ему сказать.

Если ты был моим другом, почему ты мне не помог?

На мужчину, купившего трехцветные данго, он сразу обратил внимание. Дело было не в данго, конечно. До этого он не раз задерживал взгляд на других покупателях, которые по какой-либо причине казались ему не внушающими доверия. Один из них действительно оказался магазинным воришкой, и, когда он вышел из комбини на улицу, следом сразу же бросился сотрудник, следивший за порядком. Выяснилось, что парень стащил о-бэнто и маленькую бутылочку сакэ. Но он не был тем, кого искал Ватанабэ. Тот человек не стал бы воровать в комбини. Вероятно, он никогда не задерживал коммунальные платежи и не путал дни вывоза мусора.

Взяв упаковку данго и банку кофе, мужчина подошел к журнальной стойке и снял с нее пару свежих номеров порножурналов, перетянутых стреппинг-лентой. Он сделал это быстро, уверенный, что никто не заметил. Но Ватанабэ, делая вид, что выбирает что-то на полке с напитками, внимательно за ним следил. Внешне он, должно быть, выглядел совершенно спокойным, но на самом деле едва сдерживался, чтобы не наброситься на того человека и не закричать ему в лицо, что он знает, кто убил Сатоми, и теперь преступнику не уйти от ответственности.

Стараясь ступать как можно тише по мягкой подстилке из мха, Ватанабэ вдохнул наполненный ароматами цветущих растений воздух. Каким же он был тогда идиотом – ребенок, возомнивший, будто он может вот так просто вычислить убийцу. Впрочем, и работая в полиции, он время от времени встречал коллег, которые утверждали, что обладают «особым чутьем» на злоумышленников. Это их хваленое «чутье» практически всегда их подводило, и им приходилось приносить извинения людям, на которых они накричали или которых оскорбили своими необоснованными подозрениями.