Смерть знает твое имя

– О, это, как вы и сказали, одна из тех историй, что происходят сплошь и рядом. Однако было в ней и кое-что интересное. Та женщина работала в табачном магазине на Гиндза, где продаются дорогие сигары, трубки и все прочее для тех, кто не жалеет денег на свое пагубное пристрастие. – Он весело взглянул на насупившуюся Рин. – Когда она упрекала своего мужа в неверности, он отвечал ей, что она вся пропахла табаком и оттого он уже не испытывает к ней тех страстных чувств, которые испытывал в молодости. Пусть, мол, этот табак и дорогой, а вонь от него точно такая же, как и от самого дешевого. Дошло до того, что мужчина отказывался есть приготовленную женой еду и даже пить заваренный ею чай, утверждая, что все насквозь провоняло табачным запахом, а в постели демонстративно отворачивался и жаловался, что едкий запах дыма не дает ему глаз сомкнуть. Иными словами, он всячески изводил бедняжку, принуждая ее саму подать на развод, но она, несмотря на все насмешки и издевательства, продолжала любить его, да и уйти боялась из-за позора. Одно дело, когда совсем молодые разводятся – у них вся жизнь впереди, да и общество их не осудит слишком строго, а уж если прожили вместе всю молодость и обоим уже за сорок, то развод больше похож на признание того, что вся прошлая жизнь была ошибкой. Так она рассуждала. Однажды мужчина вместе со своей очередной любовницей заявился в магазин, где она работала, – под самый вечер, когда посетителей уже не было, – и, сказав, что ищет хороший подарок для своего будущего тестя, заставил свою законную супругу подробно рассказывать про особенности купажа, раскрытия вкуса и крепость разных сигар. Исполняя свои обязанности, она должна была кланяться и вежливо улыбаться, когда он задавал уточняющие вопросы насчет происхождения сигар и особенностей покровного листа. Его любовница, годившаяся женщине в дочери, держалась надменно и только пренебрежительно хмыкала, услышав очередное пояснение своей бедной соперницы о цитрусовых и цветочных нотах, характерных для какой-нибудь элитной кубинской сигары, делая при этом вид, будто бы и вправду может запросто позволить себе что-то приобрести в этом магазине, если бы только здесь действительно нашлось что-то, заслуживающее ее внимания. Помучив женщину достаточно, мужчина, разумеется так ничего и не купив, ушел под руку с любовницей.

Александр внимательно смотрел на безмятежное лицо официанта, с которого не сходила учтиво-лукавая полуулыбка. Это, вне всяких сомнений, был именно он – его старый знакомый с острова Химакадзима, разве что его волнистые, слегка растрепанные волосы были теперь не рыжими, а темными, как у всех японцев, и в них, если присмотреться, можно было разглядеть седые пряди – то ли это снова была краска, то ли официант не по годам рано начал седеть. Как бы то ни было, не узнать его было невозможно, хоть многие японцы и утверждают, что «для европейцев все азиаты на одно лицо». Александра изумляло другое – каким образом Камата, представлявшийся теперь фамилией «Кисараги», мог не узнать его, ведь, даже если для японцев все европейцы и правда были бы на одно лицо, сложно забыть европейца, с которым ты едва ли не месяц водил дружбу на крохотном острове, где больше не было ни одного иностранца, не считая редких китайских туристов.

– Нет ничего удивительного в том, что, вернувшись в тот день домой за полночь и порядком навеселе, мужчина обнаружил свою жену мертвой. По пути с работы несчастная зашла в небольшое синтоистское святилище, чтобы помолиться ками-сама за свою душу, и забрала из святилища тонкую веревку симэнава, обвязанную вокруг росшего на священной земле камфорного лавра.

– Она забрала священную веревку? – переспросил Александр. – Но для чего? Неужели для того, чтобы…

– Верно, она совершила святотатство, но невозможно сказать, что происходит в душе человека, когда он в отчаянии. Возможно, той женщине казалось, что священная веревка оградит ее от зла или станет для ее души чем-то наподобие спасительной паутинки, которую Будда опустил на самое дно ада, чтобы дать возможность спастись грешнику. Кто знает…

– Так она ведь повесилась на этой веревке, – хрипловатым голосом заметила Рин. – И при чем тогда здесь убийство?

Александр подумал, что она все меньше и меньше напоминает ему обыкновенную сотрудницу станции.

– Разве муж этой женщины не убил ее прежде, чем она приняла решение уйти из жизни? – Глаза официанта сузились, и Александру показалось, что в них зажегся зловещий огонек. – Люди пренебрегают своей ответственностью, полагая, что судьбу невозможно изменить. Однако именно люди создают причины, по которым сбываются предначертания судьбы. Разве это – не так?