Смертельный лабиринт

– Да идите вы к черту! – расхохоталась она. – Вы тут при чем? Неправильно! Откуда вы знаете? Почему все всегда мной командуют? То бабка, то теперь вы! Надоело! Я сама знаю, что и когда позволять себе! Себе! Захочу – позволю! Захочу – нет! Слышите?

– Я слышу, – ответил Галер.

– Очень хорошо!

Она встала и прошла мимо него в зал, прямо к статуе льва.

– Осторожнее! – невольно воскликнул Галер.

Луиза только криво ухмыльнулась. Положила руку на морду льва.

– Ну что, дружок, – сказала она, обращаясь к статуе, – пропустишь меня?

Галер встал у нее за спиной и осматривал скульптуру Геракла, протянувшего руку.

Останкино

На обратном пути от Марфы Федя совершенно выбился из сил, но все-таки не успел – когда он, задыхаясь, подбежал к стенам Обители, артель каторжников уже входила внутрь здания. От отчаяния парень даже расплакался, опершись спиной о ствол дерева, с которого недавно вел наблюдение. Потом, не вытирая слез, медленно побрел не разбирая дороги. Он шел сквозь дикий заросший лес, перебираясь через поваленные ели, путаясь в кустах дикой малины. Наконец силы совсем оставили его, и юноша сел на заросший мхом пень. Вокруг стояла тишина – во влажном стылом воздухе не было слышно криков и пения птиц. Лишь стволы деревьев иногда поскрипывали от бродивших в них соков. Федя огляделся, пытаясь понять, где он находится, но горькая совесть тут же укорила его – о чем он беспокоится, если Лиза там, в Обители, а по ее следу пустили свору каторжников? Как ей помочь? Как спасти? Уже и задание найти документы, и письмо от «Детей декабря» казались ему пустой глупой игрой, недостойной никакого внимания, ведь главным стала эта удивительная девушка. Его первая настоящая любовь.

Федя встал и пошел вперед, надеясь, что лес скоро кончится. Ему надо выбраться отсюда и вернуться к Обители. Надо еще раз осмотреться и хорошенько подумать – не может быть, чтобы не нашлось хоть какого-то способа помочь любимой девушке!

Внезапно лес кончился, и юноша вышел на берег неширокой реки. Речка была неглубока, но быстра. Прямо на берегу, на сером бревне сидел старик с длинной седой бородой и удил рыбу. Он обернулся на Федора и приложил палец к губам – мол, тихо, рыбу не распугай. Рядом стоял котелок с несколькими пойманными рыбешками.

Федя кивнул старику и остался стоять, ожидая, что любопытство само сподвигнет рыбака на разговор. Так и случилось. Поймав очередную рыбешку, старик аккуратно снял ее с крючка и бросил в котелок. А потом похлопал узловатой коричневой рукой по бревну рядом с собой.

– Садись, сынок. Ты кто таков-то?

Юноша сел.

– Федор Александров, – представился он. – Из Москвы.

Дед кивнул.

– Рыбачить пришел? Али так, гуляешь?

– Гуляю. Это что за река?

– Это? Тишина-река.

– Не слыхал.

Старик пожал плечами.

– Слышь, на Москве-то, говорят, реки в трубы забирают, чтобы ходить не мешали. Правда ли?

Федор замялся.

– Я сам-то из Петербурга, – ответил он, – в Москве ненадолго.

– Из Петербурга! – со значением протянул старик. – Столица!

– А точнее, из Читы.

Старик весело взглянул на юношу.

– Что-то ты путаешься, мил человек. Ты не беглый?

– Нет.

– А если и беглый, наше дело – сторона, – философски отметил дед и наживил на крючок половинку червяка.

– А ты, дедушка, местный? – спросил Федор.

– Тутошние мы! С выселок.

– Говорят, тут где-то Чертов дом стоит, – начал осторожно юноша.

– Есть такой, – кивнул дед.

– И что, черти там живут?

Старик снова весело посмотрел на него.

– Какие черти? Нет! Это все сказки, мил человек. Просто усадьба старая. Люди там жили, да только давно уехали.

Он помолчал немного, а потом добавил:

– Да и странные, надо сказать, люди! Сидели там взаперти, с охраной, как будто в тюрьме. Мой папаня им грузы доставлял по реке.

– По какой реке? – удивился Федя.

– Да вот по этой самой реке! Лодка у него была. Приезжала к нам раз в месяц телега с провиантом. Так он в три ходки всю эту провизию и доставлял.

Сердце юноши застучало быстрее.

– Так ведь к усадьбе этой на лодке не подплыть!

Старик снова хитро посмотрел на юношу.

– А ты откель знаешь? А? Или тоже из этих…

– Из каких?

Дед пожал плечами.

– Были тут смельчаки, думали пробраться внутрь, пограбить. Да только я говорю – глупость это все. Нет в Чертовом доме ничего интересного.

– А сам ты откуда это знаешь? – спросил теперь уже Федор старика.

Тот вздохнул.

– Мальчонкой как-то с отцом сплавал по тоннелю. Отец думал, что, когда помрет, мне все это дело передаст – платили ему хорошо. Городские какие-то приказчики. Да только потом все и закончилось. Ну, я когда в твоем возрасте был, решил посмотреть, что там такое случилось, почему больше возить припасы не надо. Пошел, на дерево забрался, смотрю – какие-то люди с ружьями. Вроде как солдаты. Тут один меня заприметил и крикнул – мол, спускайся, сорванец, а то выстрелом сшибу!

– Спустился ты?

– Конечно! Он меня за шкирку схватил и говорит – дуй, мол, до хаты, более тут смотреть нечего. Все, мол, съехали. А если еще раз меня поймает – так три шкуры спустит.

Федя помолчал немного, боясь спугнуть удачу.

– А тоннель-то? Он остался?